Советская Россия, Аравия и Персидский залив. Документированные страницы истории

1 февраля 1945 г. на обеде, устроенном МИД Египта, советский посланник А. Д. Щиборин имел беседу с директором Арабского департамента МИД Саудовской Аравии ‘Азамом, сопровождавшим короля ‘Абд ал-Азиза в его поездке в Каир. По словам А. Щиборина, ‘Азам поинтересовался у него, «почему СССР, поддерживая дипломатические отношения с Саудовской Аравией, не имеет в Джидде своего дипломатического представителя?!». Более того, высказал мнение, что «обмен дипломатическими представителями между СССР и Саудовской Аравией. способствовал бы улучшению отношений между Советским Союзом и арабским странами». Ответ А. Щиборина на такое высказывание ‘Азама сводился к тому, что «если правительство Саудовской Аравии обратилось бы по этому вопросу к Советскому правительству, то. встретило бы, по его мнению, благожелательное отношение». ‘Азам, как докладывал А. Д. Щиборин, обещал, что обязательно доведет до сведения своего правительства слова А. Щиборина насчет того, чтобы оно «поставило перед СССР этот вопрос в официальном порядке» (25). Понятно, что делать это Саудовская Аравия не стала, ибо закрыла свою дипломатическую миссию в королевстве Москва, и по собственному решению.

На основании донесений, поступавших из Египта, в Москве, судя по всему, стало складываться впечатление, что Саудовская Аравия не прочь была бы сделать шаг навстречу СССР в деле нормализации двусторонних отношений. Такие предположения еще больше усилились после того, как 6 августа 1945 г. заместитель министра финансов Саудовской Аравии Мухаммад Сурур Саббан (1898–1971), находясь в Каире, нанес визит советскому посланнику в Египте. Хорошо зная Ибн Са’уда и положение дел в королевстве, сообщал А. Щиборин, Сурур Саббан полагал, что Ибн Са’уд «не проявит… инициативу в возобновлении отношений с СССР», так как «без спроса» у англичан и американцев «сделать он это не сможет», а они в том «не заинтересованы». Но вот «если советское правительство само проявит инициативу, – говорил С. Саббан, – и официально обратиться к Ибн Сауду о желательности восстановления в полном объеме отношений с Саудией, то Ибн Сауд не сможет отказать в этом» (26).

Никакой реакции из Москвы на такого рода высказывания и соображения официальных лиц Саудовской Аравии не последовало. Думается, что причиной тому, с одной стороны, нежелание советского руководства, пребывавшего на лаврах победы над фашистской Германией и милитаристской Японией, первым сделать шаг в сторону Саудии, и признать тем самым, что, закрыв дипломатическую миссию в Джидде, оно допустило ошибку в отношениях с Саудовской Аравией. А с другой стороны, чрезмерная осторожность советского внешнеполитического ведомства, задавленного, затравленного и приниженного репрессиями. В обоснование правомерности такой точки зрения можно сослаться на указание НКИД СССР нашему посланнику в Египте (начало сентября 1945 г.) насчет того, чтобы в беседах с представителями Саудовской Аравии сам он «вопрос об обмене дипломатическими представительствами» не поднимал. Но если они, «по собственной инициативе», стали бы затрагивать в беседах данную тему, подчеркивалось в указании, то посланнику надлежало отвечать, что «в случае предложения Ибн Сауда обменяться представителями, советское правительство отнеслось бы к этому предложению благожелательно» (27).

Несмотря на такую жесткую установку Москвы, А. Щиборин, на свой страх и риск, имея в виду активизировать работу НКИД СССР на саудовском направлении, все же направил наркому В. Молотову докладную записку (23.05.1946) с предложение «учредить советское представительство в Аравии» (28). Никаких решений со стороны НКИД не последовало.

В 1947 г. в ООН обсуждался так называемый палестинский вопрос. Москва, как известно, заняла произраильскую, по существу, позицию. СССР в 1947 г. поддержал план раздела Палестины, а в мае 1948 г. установил дипломатические отношения с Израилем. Это привело к резкому ухудшению настроений в отношении Советского Союза во многих арабских странах, в том числе и в Саудовской Аравии.