Советская Россия, Аравия и Персидский залив. Документированные страницы истории

Благополучие Хиджаза, говорится в экономическом обозрении Аравии за 1929 г., подготовленном сотрудниками «Востгосторга», напрямую зависело от успеха хаджжа. В 1929 г. число паломников, прибывших морем, сократилось, по сравнению с 1928 г., примерно на 35 % (до 75 тыс. чел.). Упали и поступления в казну от паломничества, сотавлявшие прежде 4,5–5 млн. фунтов стерлингов (11).

Заслуживающие внимания сведения о причинах приостановки советско-хиджазских торговых отношений содержатся в служебной записке К. Хакимова (от 27.02.1930), в то время уже представителя «Ближвостгосторга» в Йемене, направленной им на имя председателя правления «Ближвостгосторга». Для большинства сран Аравии они актуальны и по сей день. Причины бойкота наших товаров в Хиджазе в 1927 г., докладывал он, и введение запрета на торговлю в 1928 г. следующие. Во-первых, «нам не удалось заинтересовать в развитии нашей торговли отдельных представителей хиджазского правительства… путем их привлечения к участию в прибылях, чтобы развитие нашей торговли увеличивало бы и их доход». Таких людей в Хиджазе немного. Среди них ‘Абдалла ибн Сулайман, Фуад Хамза и ‘Абдалла Фадл.

«Торгующие в Хиджазе европейские фирмы, – отмечал он, – широко пользуются этим способом для развития своей торговли». Общество «Шарк», к примеру, возглавляемое Филби, и «Торговый дом Лазарини». «Филби получает правительственные заказы» благодаря именно участию в них названных лиц. «Торговый дом Лазарини» работает с Фуадом Хамзой, «при помощи которого улаживает конфликты», возникающие, в частности, на почве «несоответствия поставляемого им товара условиям заказа», как это произошло с пожарными машинами.

Или другой пример. «Предложения немецкого капитана Стейфана на поставку вооружения провалились, несмотря на то, что его цены были ниже швейцарских. И все потому, что комиссия правительственному заказчику, Абдалле Дамлюджи, предлагавшаяся Стейфаном, во многом уступала швейцарской».

Во-вторых, «нам не удалось завязать торговые сношения» с такими влиятельными купцами, как ‘Абдалла ‘Алиреза, ‘Абдалла Ибрагим Фадл, Банаджа и др. Первые наши «товарные экспедиции», будучи ограничены временными рамками и потому заинтересованными в «скорейшей реализации товаров, прибегали к розничной продаже непосредственно потребителям. Это раздражало и злило оптовиков, и пробуждало в них враждебное к нашей торговле отношение».

В-третьих, «наш экспедиционный способ торговли ни в ком из солидных купцов не создавал уверенность в серьезности наших намерений насчет долгосрочной торговли в Хиджазе. Все это умело использовалось кругами, связанными с англоиндийским рынком». Представители правительственных кругов, лично заинтересованные в развитии торговли с другими странами и фирмами, их представляющими, «действовали двояко». Либо открыто «возглавляли антисоветскую клику», ратовавшую за прекращение торговли с Россией (примером тому – поведение Фуада Хамзы в деле о запрете нашей торговли), либо «молча поощряли бойкотирование наших товаров» (иллюстрацией тому – поведение Дамлюджи во время бойкота 1927 г.).

Переписка Н. Тюрякулова по вопросу о «заказе у нас сахара губернатором Джидды», ‘Абдаллой ‘Алиризой, писал К. Хакимов, показывает, что «размещение заказа стопорится не без нажима Фуада Хамзы». Он оттягивает оформление «почти состоявшегося заказа в ожидании своей доли», не видя «личной заинтересованности в этой сделке».

Главными товарами нашего ввоза в Аравию, заключает К. Хакимов, «должны стать сахар, керосин, бензин, мука, спички, мыло и мануфактура. Торговля должна быть оптовой» (12).

Информируя НКИД о его встречах и беседах с Фуадом Хамзой (13–14.07.1929) по вопросу о возобновлении советской торговли в крае, Н. Тюрякулов подчеркивал, что даже с учетом препятствий, чинимых нашей торговле Фуадом Хамзой, Москве не следовало «обрывать… связи» с Хиджазом. Ноборот, нужно было, как он считал, развернуть «более настойчивую работу для поднятия заинтересованности геджасского правительства в советских товарах». Правительство Ибн Са’уда, пояснял Н. Тюрякулов, переживало в то время «весьма чувствительный финансовый кризис», и привлечь его внимание к торговле с нами можно было бы «посредством предложения выгодных ему торговых сделок». Своевременным в контесте всего сказанного выше ему представлялось иметь в распоряжении советской дипмиссии «реальный товарный фонд», с востребованным в Хиджазе ассортиментом, который в нужный момент можно было бы предложить «геджасскому правительству». Обращал он внимание НКИД в своем донесении и на такой заслуживающий, по его мнению, внимания компонент внутриполитической обстановки в Хиджазе, который «мог бы обернуться позитивом для нас», как «незаконченность процесса образования, придворных группировок», как он их называет. «Физиономия новых людей, появившихся при Ибн Сауде, еще не совсем ясна», уведомлял он НКИД, и это – возможность для того, чтобы установить с ними контакты, и с их помощью покачнуть его мнение в пользу восстановления торговли с нами (13).