Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919–1925 гг.)

Организацией работы по агитации интернированных армии Бредова в «русские отряды беженцев» в польских лагерях руководил исполняющий обязанности начальника второго отдела штаба военного министерства соратник Пилсудского Б. Медзинский. 27 июля в письме Савинкову он указал на то, что бредовцы относятся «настороженно к акции генерала Глазенапа» в Польше и готовятся к переправке в Крым. Медзинский подчеркнул, что «было бы желательно сменить руководителя вербовочной работы в их среде и развернуть агитацию путем распространения газеты “Свобода”». В лагерь Стржалково он предложил направить «серьезных людей, имеющих доверие в среде русских эмиссаров»[240].

28 июля РПК заключил соглашение с представителями русских формирований «по границе Латвийской республики и территории Псковской и Витебской губерний»[241], после чего приток добровольцев в Польшу из этого региона заметно увеличился. Всего на дело организации вербовочной работы в Прибалтике и Финляндии было истрачено более 72 тысяч финских марок, более 5 тысяч американских долларов, более 4 тысяч германских марок, 8600 французских франков[242].

Итоги работы агитаторов в этот период времени были весьма заметны. К 29 июля 1920 г. только в Эстонии было сформировано 23 эшелона добровольцев – более 7 тысяч бывших военнослужащих Северо-Западной армии. Около одной тысячи ждали отправки[243]. Их вывозили под руководством генерал-майора Л. А. Бобошко[244]. Можно предположить, что к сентябрю 1920 г. из Эстонии в Польшу выехало в общей сложности 9–10 тысяч бывших военнослужащих СевероЗападной армии[245].

11 августа 1920 г. Латвия подписала мирный договор с Советской Россией. В тексте договора значилось, что все организации и группы, «именующие себя или претендующие на роль правительств всей территории договаривающейся стороны или ее части» находятся вне закона[246]. Пребывание всех «неправительственных войск» на территории Латвии и Советской России запрещалось, в случае их обнаружения предполагалась полная их «нейтрализация и иммобилизация», т. е. полное разоружение.

Латвийские власти отказали в пропуске через свою территорию эшелонов с интернированными офицерами и солдатами СевероЗападной армии из Эстонии под предлогом опасности заражения населения тифом. Существенно изменилось положение русских беженцев в Латвии из числа военной верхушки бывшей Северо-Западной армии. Латвийские власти арестовали наиболее заметных офицеров армии Юденича. Пален с верными ему офицерами вынужден был бежать в Польшу к Б. Савинкову, тем более что 27 июля они подписали договор о сотрудничестве, смысл которого сводился к воссозданию Северо-Западной армии. Латвийское посольство в Варшаве после появления Палена в Варшаве опровергло информацию средств массовой информации о формировании в Латвии армии из числа солдат бывшей Северо-Западной армии[247].

В этот период времени тесные контакты, по свидетельству Д. В. Философова, РПК установил с дипломатическими и военными миссиями (обеими французскими, финляндской, латвийской и эстонской, а также итальянской и английской). Имели место также «дружеские сношения с японской миссией»[248]. Формирование отряда из трех родов оружия с техническими частями шло полным ходом согласно плану польского военного командования. Было решено, что отрядом будет командовать генерал Глазенап, как человек, «не стремящийся к реставрации Романовых и проникнутый демократическими стремлениями»[249].

Вначале Б. Савинков был доволен ходом подготовительной работы по организации отряда и надеялся, что к середине августа первая русская часть выйдет на польский фронт. Серьезным препятствием к исполнению его плана был недостаток боевого снаряжения, поэтому в очередном письме к Черчиллю прозвучала осторожная просьба Б. Савинкова «к тем, кто богат», о малой части «ненужного им теперь своего или германского оружия». Впрочем, Б. Савинков не очень рассчитывал на положительное решение британского министра по этому вопросу[250].

Попытки получить материальную поддержку от Главного командования Русской белой армии также не увенчалась успехом. Поверенный в делах в Париже Н.А. Базили через Дикгоф-Деренталя передавал Б. Савинкову вполне определенное мнение Главного командования Русской армии: не возражать против формирований в Польше, но и не брать за них ответственность и материально их не поддерживать[251].