Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты» (1922-1929)

Другим не менее результативным был агент по кличке «Степаничук». Сотрудничал с разведкой с 1921 г. Беспартийный. Русский. Бывший ротмистр, бывший адъютант Разведывательного отделения Заамурского военного округа. Хорошо знал Китай и Японию. Был чрезвычайно полезен, так как имел хорошее военное образование и опыт старого разведчика. Давал сведения по контрразведке, переводил секретные документы. Имел связи среди белогвардейцев, японцев местной колонии и других городов Маньчжурии и Кореи. Был известен в местных кругах как журналист, переводчик, военный. Через него было добыто много документальных материалов, получивших высокую оценку руководства разведорганов.

Среди русских агентов в харбинской резидентуре был и бывший белый генерал по кличке «Иванов», служивший инструктором по артиллерии в штабе мукденских войск. Имел связи среди белоэмигрантов и китайцев. Проявил себя хитрым, но трусливым агентом. Особого усердия не проявлял и нуждался в постоянном нажиме. Был полезен как знаток артиллерии, стоявшей на вооружении армии Чжан Сюэляна.

Из китайских агентов в лучшую сторону отличался бывший подполковник, член партии Гоминьдана. В его характеристике говорилось: «Служил в Главном полицейском управлении. Имел связи исключительно среди военных. Был хорошо образован и развит. Мог объясниться по-русски. Честный и искренний гоминьдановец, преданный идеям Сунь Ятсена». Решительность сочеталась в нем с большой осторожностью.

17 апреля 1925 г. Китайская комиссия Политбюро ЦК РКП(б) приняла решение для руководства всей военной работой в Китае создать в Пекине «Центр в составе председателя – полномочного представителя СССР тов. Карахана, членов – военного руководителя тов. Геккера и руководителя военно-политической работой тов. Воронина».

В качестве военного руководителя выступал военный атташе, который должен был осуществлять руководство работой военных советников через соответствующих начальников групп. Возлагаемая на центр задача по руководству всей военной работой в Китае была чрезвычайно сложна из-за крайне запутанной внутриполитической обстановки в стране, в которой продолжалась гражданская война, а наряду с центральным правительством в Пекине существовало национальное правительство в Кантоне, в Маньчжурии единовластным правителем являлся Чжан Цзолинь.

К этому следует добавить трудности в организации связи и наличие таких авторитарных фигур на Юге страны, как главные политический и военный советники при «национальном» (кантонском) правительстве М. М. Бородин и В. К. Блюхер соответственно, которые по определению не собирались подчиняться никакому центру.

Спустя месяц после принятия решения Китайской комиссией, 20 мая 1925 г., Фрунзе в письме к Карахану дал пояснения насчет штатной структуры создаваемого Центра: «Никакого штаба в Пекине создавать не будем: допустимо лишь некоторое увеличение его разведывательной части и числа переводчиков в группах». Председатель РВС СССР поставил задачу поднять «…на должную высоту информацию о событиях, действующих силах и создающемся положении, а также оценки этих сил и группировок». «Мы до сих пор, например, не знаем, что на самом деле происходит на Юге. Необходимо знать не только голые отрывочные факты, а обстановку с фактами», – отмечал М. В. Фрунзе. К этому времени состоялось решение о переводе Геккера на работу в Харбин. Не исключено, что именно распределения обязанностей в созданном центре по руководству военной работой в Китае с председательством в лице полпреда Карахана явились тому причиной.

Противостояние полпреда и военного атташе (если таковое имело место) отрицательно сказывалось на организации информационной работы в целом и зависело во многом от масштаба фигур, занимавших эти должности. В своем докладе о ведении разведки в калганской группе военных советников летом – осенью 1925 г. начальник штаба группы Н. В. Корнеев (находился в распоряжении Разведупра Штаба РККА) отмечал:

«В смысле военного и военно-политического руководства в Пекине царит двоевластие. Полпред есть фактически высшая политическая инстанция. В нашем деле, где политика на каждом шагу, он естественный руководитель, что особенно подчеркивается личностью хана (Карахана. – Авт). Наряду с этим существует «военный атташе», который по укрепившейся у нас традиции (в Китае) не является «атташе» (буквально с французского языка «прикрепленный». – Авт), а поставлен в положение командующего, по меньшей мере, фронтом, что подчеркивается назначением на эту должность лиц с «именем». Военный атташе является для военных инстанцией [фигурой], стоящей рядом с послом, даже материально от него независимой. При таком положении дела сравнительное благополучие м. б. достигнуто лишь моральным подчинением одного другому. В данном случае (считаясь с характером хана) мы видим, что двоевластие не сказывается при безвольных атташе, но оно, несомненно, дает себя почувствовать при столкновении равных характеров». Военным атташе в описываемый период являлся Н. М. Воронин, который на своей должности продержался с мая по октябрь 1925 г.