Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты» (1922-1929)

Очень интересные сведения можно было получить от иностранцев и в то время, когда они завершали срок своего пребывания в Китае. Обычно за месяц отъезжавшие начинали пьянствовать, устраивая попойки у кого-либо из товарищей, и обязательно с дамами. Во время этих вечеринок у всех присутствующих развязывались языки. Особо ценные сведения можно было получить, когда устраивались всевозможного рода выпивки по поводу прибытия в Китай новых лиц на службу. Здесь каждый старался преподать максимум политической мудрости новичку и показать себя наиболее осведомленным человеком.

Невзирая на все это, в рассматриваемый период военная разведка отрицательно относилась к вербовке агентов из числа западноевропейцев и американцев. Имевшаяся агентура состояла из китайцев (большая ее часть), бывших белогвардейцев и

эмигрантов из России. Причем привлекать к сотрудничеству бывших белогвардейцев в качестве агентов, за очень редким исключением, не рекомендовалось, так как можно было очень легко выйти на провокатора или двойника.

Проникнуть в среду иностранцев и сделаться там своим человеком легко могла русская женщина. Русские женщины, бежавшие из России от революции, Гражданской войны, а потом от советской действительности, высоко ценились всеми иностранцами, особенно англичанами. В каждом номере шанхайского иллюстрированного журнала можно было увидеть фото новобрачных иностранцев, женившихся на «наших белогвардейках».

При этом подавляющее большинство русских невест ранее работали в барах и кабаре. Кроме этого, каждый иностранец в Китае считал своим долгом приглашать для холостых пирушек знакомых русских дам. А так как эти дамы воспринимались иностранцами как враги Советской России, то при них не стеснялись говорить обо всем, касавшемся СССР, полагая, что это русских женщин не интересует и, более того, что такие разговоры должны быть выше их понимания.

В Китай ежемесячно из Приморья и Забайкалья эмигрировало по нескольку женщин, которые оседали в таких городах, как Харбин, Шанхай, Тяньцзин и частично в Пекине. Во всех этих городах в ресторанах, кабаре, кофейнях прислуживали русские женщины, которым хозяин ничего не платил – они работали за чаевые. Для поступления на работу от новой русской официантки требовалось, чтобы она не была уродливой и умела танцевать фокстрот – это также входило в ее обязанность.

В Тяньцзине, Шанхае и в других городах, где размещались иностранные концессии, постоянными посетителями разного рода заведений, где можно было потанцевать с хорошенькой женщиной фокстрот, были прежде всего военнослужащие из числа иностранцев, народ очень осведомленный, не считавший нужным «держать язык за зубами». Однако ни до 1927 г., ни позже попыток привлечь к сотрудничеству с разведкой женщин русского происхождения не отмечалось.

Для того чтобы выявить переброски войск по железным дорогам во время войны, вполне можно было обойтись без добывания приказов и распоряжений на этот счет. Это стоило дорого и, как все у китайцев, не всегда соответствовало действительности. Гораздо проще и намного дешевле было иметь на узловых станциях агентов из простых конторщиков или сцепщиков, которые располагали этими сведениями. Так был завербован старший сцепщик на станции Тяньцзин. Информация, поступавшая от него, позволяла отслеживать переброски войск и, опираясь на полученные данные, предполагать направление нанесения ударов по противнику.

Приходилось учитывать и такое обстоятельство, как использование завербованных агентов по месту их жительства по ряду следующих соображений. Во-первых, при наличии в Китае большого числа наречий акцент агентов, прибывших из других регионов, привлекал к ним внимание. Во-вторых, перед агентами открывалась возможность использовать имевшиеся связи среди многочисленной родни, знакомых и друзей. И, наконец, в-третьих, появлялась возможность сразу же приступать к разведывательной работе в привычной для агента обстановке, в противном случае ему требовалось время «на простое приглядывание и легализацию себя».

Рядовые китайские коммунисты, работая, по существу, на разведку, были уверены, что работают на китайскую компартию. Кому и куда поступали результаты работы агентов, китайца мало интересовало. Для него важно было быть уверенным в том, что результаты его работы будут использованы в интересах Китая, а не иностранной державы. Кроме того, привлеченный к сотрудничеству китаец должен был знать, что и тот, кто его работой руководил, будь это даже иностранец, прежде всего его единомышленник.

В ряде случаев вербовали агентов для работы на Гоминьдан в целях «углубления китайской революции», ибо любой китаец (не исключая и Чжан Цзолиня, и ему подобных) самым искреннем образом считал себя «революционером».