Советские фильмы о деревне. Опыт исторической интерпретации художественного образа

В XX в. инструментарий историков существенно обогатился методами смежных социальных наук. Благодаря появлению квантитативной истории в обиход вошли процедуры статистического анализа. Социология и антропология способствовали укоренению в исторических исследованиях дискурсивного, семиотического, лингвистического видов анализа, контент-анализа, т. е. приемов, обогащающих и расширяющих характеристику письменных источников, доводящих до совершенства не только процедуры критики, но и интерпретации текстов. Визуальный поворот актуализировал интерес к технологиям изучения визуальности, существенно отличающимся от методов, ориентированных на анализ письменных текстов. Их отличительной чертой выступает использование «нелогических» приемов сбора и фиксирования информации, таких как метод наблюдения. Они получили методологическое обоснование и развитие в социологии, нашли применение в этнографии, культурологии, искусствоведении, музееведении, но применительно к историческому исследованию нуждаются в дополнительной адаптации и корректировке с учетом специфики объекта исследования.

Следует отметить, что технологии наблюдения не являются чем-то принципиально чуждым для исторической науки. Возможно, в этом проявляются отголоски летописного прошлого истории, когда роль очевидца была вполне обычной для составителя хроник. О применении метода наблюдения рассуждает в своем труде и Лаппо-Данилевский, хотя его основные тезисы ориентированы на задачу обособления методов истории от исследовательских практик других наук. В этом смысле он позиционирует наблюдение как метод естественно-научных разработок. Вместе с тем Лаппо-Данилевский отмечает, что только «незначительная часть действительности, протекающей перед историком, непосредственно доступна личному его чувственному восприятию», одновременно подчеркивая проблематичность таких наблюдений[68]. Главную сложность в организации наблюдения он видит в необходимости выработки научных критериев оценки исторической значимости событий, в понимании того, что именно нужно отслеживать и фиксировать, констатируя таким образом отсутствие устоявшихся и проверенных временем научных приемов проведения наблюдения. В качестве обычной практики историка Лаппо-Данилевский определяет изучение остатков (источников) и «чужих наблюдений, воспоминаний и оценок, доступных его собственному чувственному восприятию»[69].

Следует отметить, что подобная оценка возможности применения методов наблюдения в полной мере соответствует состоянию информационных технологий, определявших ситуацию в начале XX в.: корпус визуальных источников еще не сформировался и не мог повлиять на реструктуризацию методов исторического исследования, а прямое наблюдение было уделом социологов, политологов и прочих представителей общественных наук, изучающих современность.

В сходном ключе наблюдение трактуется в работах Марка Блока: возможность «прямого» наблюдения apriori исключается, но опосредованное наблюдение с опорой на свидетельства источников (вещественных, этнографических, письменных) рассматривается как вполне обычное явление. Указывая на возможность визуального изучения истории, Блок отмечает, что «следы прошлого… доступны прямому восприятию. Это почти все огромное количество неписьменных свидетельств и даже большое число письменных»[70]. Но снова возникает проблема метода, так как для формирования навыков оперирования разными источниками необходимо овладеть совокупностью технических приемов, применяемых в разных науках.

Вероятно, следует признать, что «прямое» наблюдение останется для историка недоступным, поскольку участие в каком-то историческом событии и его наблюдение – это не одно и тоже. Наблюдение как метод отличается своей целенаправленностью, организованностью, а также обязательностью регистрации информации, фиксируемой непосредственно в ходе наблюдения. Соблюдение всех этих условий, и прежде всего позиции нейтрального наблюдателя, невозможно для очевидца, который, участвуя в событиях, не может регулировать сам процесс наблюдения и обеспечивать комплексную оценку происходящего. Для этого нужно планировать наблюдение и готовиться к нему, вводить контрольные элементы.

Применение метода наблюдения в контексте визуально-антропологических практик, напротив, актуализируется в результате включения визуальных источников в исторические исследования. Но если к фотографиям, как к статичным изображениям, применимы обычные приемы анализа иконографических документов, то кино- и видеофильмы воспроизводят движение, жизнь, зафиксированную объективом камеры, и предполагают применение технологий отслеживания, фиксации и интерпретации визуально воспринимаемой меняющейся информации, т. е. всего того, что подразумевается под наблюдением.