Советские полководцы и военачальники

Невдалеке от Берлина танкисты 4-й гвардейской танковой армии освободили бывшего премьер-министра Франции Эдуарда Эррио — человека, который еще в двадцатые годы был одним из первых сторонников франко-советского сближения. Узнав об этом, Конев, несмотря на все напряжение тех дней, сумел выкроить время для встречи с Эррио. «Когда его привезли на наш командный пункт, — вспоминал Конев, — я прежде всего постарался доставить ему то элементарное удовольствие, в котором особенно нуждается человек, только что вышедший из немецкого концлагеря: приказал подготовить походную баню и подыскать всю необходимую экипировку, чтобы он мог переодеться, перед тем как отправиться дальше в Москву.

Эррпо был сильно истощен, но, несмотря на все пережитые испытания, в нем, далеко уже не молодом человеке, чувствовались внутренняя сила, бодрость и энергия. Он был счастлив и в разговоре со мной, не скрывая, радовался тому, что его освободили именно русские войска, подчеркнув при этом, что для него это лишнее подтверждение того, насколько он был прав, делая ставку на союз с Россией». После краткого отдыха Эррио специальным самолетом был отправлен в Москву.

Бои за Берлин близились к концу.

На Эльбе советские войска прочно соединились с американцами. Южнее, на дрезденском направлении, все контратаки противника были отбиты. В самом Дрездене велись поиски шедевров Дрезденской галереи, спрятанных фашистами. Конев принимал в этом самое непосредственное участие, фактически руководил розысками. Город был сильно разрушен американскими бомбардировщиками в феврале 1945 года. Дворец Цвингер, где размещалась галерея, превратился в груду развалин. Когда фронтовые разведчики доложили об этом командующему фронтом, первый вопрос его был:

— А Дрезденская галерея?

— Она была эвакуирована и спрятана, по слухам, где-то в горах, — ответил командир разведгруппы, ходившей в город. — Никто не знает, где. Говорят, что те, кто ее прятал, были потом уничтожены.

Конев тотчас же вызвал к телефону командующего 5-й гвардейской армией, в полосу которой входили Дрезден и ближайшие его окрестности, и приказал энергично заняться розысками исчезнувшей галереи. На следующий день ему доложили, что группа людей во главе с московским искусствоведом майором Л. Н. Рабиновичем приступила к розыску картин.

Время было горячее. Все армии фронта находились в наступлении. Но маршал вызвал к себе майора для личного доклада.

— Самое страшное то, что сокровища могут погибнуть от случайной бомбы или снаряда. Тогда человечество не простит нам, — с пафосом, чуть не плача, докладывал майор. — Там Рафаэль, Рубенс, там Брейгель, Дюрер, Кранах.

— У человечества нам не придется просить прощения, — остановил его маршал. — Не мы были в этом повинны. Однако мы должны сделать все возможное и невозможное, чтобы предотвратить гибель картин.

Прошло несколько дней. Прилетели специалисты во главе с искусствоведом Натальей Соколовой. Вскоре шедевры Дрезденской галереи были разысканы и направлены на реставрацию.

Берлинская операция близилась к концу. Основные вражеские группировки были разгромлены и только на юге оставалась последняя, еще не разбитая крупная немецко-фашистская группировка — группа армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Шернера и группа «Австрия», по-прежнему занимавшая часть Саксонии и большую часть Чехословакии и Австрии.

И вот настал день 2 мая, когда остатки берлинского гарнизона капитулировали. Последнее в Берлинской операции донесение Конева в Ставку гласило: «Войска фронта сегодня, 2 мая 1945 года, после девятидневных уличных боев, полностью овладели Юго-Западными и Центральными районами города Берлин (в пределах установленной для фронта разграничительной линии) и совместно с войсками Первого Белорусского фронта овладели городом Берлин».

Но мысли Конева в те дни уже были заняты другим. Предстояло освободить столицу Чехословакии Прагу. Вдохновленное победами Советской Армии и близким окончанием войны с фашизмом оставшееся под пятой врага население еще не освобожденных районов Чехословакии бурлило. В первых числах мая в Чехии вспыхнуло восстание. С особенной силой оно разгорелось в Праге. Шернер отдал своим войскам приказ: «Восстание в Праге должно быть подавлено всеми средствами». К Праге с трех сторон двинулись немецкие войска. Прага нуждалась в немедленной помощи, и оказать эту помощь могли только советские войска.

Конева в то время беспокоило не столько сопротивление мощной группировки противника, и даже не прочность его укреплений, сколько сочетание всего этого с горным рельефом местности. Ведь операция была рассчитана на быстроту. Именно высокий темп наступления лежал в основе всех его расчетов, и надо было стремительным маршем преодолеть Рудные горы. Это был единственный путь к тому, чтобы как можно скорее разгромить засевшую в Чехословакии миллионную группировку Шернера, взять Прагу, спасти город от разрушении, а жителей Праги, да и не только Праги, от гибели. Но преодолевать горы надо было одновременно обеспечив свободу маневра для танковых и механизированных войск.