Советские полководцы и военачальники

В нашей военной литературе почти не употребляется термин «Восточный вал». Но в фашистской Германии со второй половины 1943 года этот термин был в большом ходу. После краха операции «Цитадель» противник возложил все свои надежды на «Восточный вал». О неприступности «Восточного вала» вещал Гитлер, кричал Геббельс, рассуждали в военных кругах рейха. При этом имелся в виду не какой-то реальный вал, а оборонительный рубеж, проходивший главным образом по водным преградам: Керченскому проливу, реке Молочной, Днепру в его среднем течении, реке Сож до Гомеля, далее восточнее Орши, Витебска, Невеля, Пскова и севернее Чудского озера — по реке Нарве. На этом заранее подготовленном к обороне рубеже враг рассчитывал закрепиться намертво, объявил его непреодолимым. Накопив силы, собирался перейти затем в новое наступление.

И действительно, «Восточный вал», особенно Днепр, имевший в среднем течении ширину 700–900 метров, представлял собой серьезную преграду для войск, наступавших в западном направлении. Его правый, крутой и высокий берег был удобен для создания мощных оборонительных сооружений и разветвленных систем всех видов огня. А наступающие войска выходили к Днепру на его равнинное и по большей части открытое степное левобережье. Не случайно по директиве Ставки от 9 сентября 1943 года за успешное форсирование Днепра ниже Смоленска или равных ему водных преград по трудности форсирования и закрепление на их берегах плацдармов, надлежало представлять отличившихся солдат, сержантов, офицеров и генералов к присвоению звания Героя Советского Союза.

5-я гвардейская танковая армия переправилась через Днепр в ночь на 15 октября в районе Мишурина Рога. Танки переправлялись на четырех 40-тонных паромах, колесные машины и артиллерия шли по двум понтонным мостам. Переправа прошла организованно, в относительно спокойной обстановке, так как на правобережье уже завоевали плацдарм части 37-й и 5-й гвардейской армий. В стыке между ними 5-й гвардейской танковой предстояло вступить в сражение и, развивая успех прорыва в юго-западном направлении на Пятихатки, обходным маневром с юго-запада и юго-востока овладеть Кривым Рогом.

Наступление 37-й и 5-й гвардейских армий, наносивших главный удар, развивалось очень медленно. Противник оказывал отчаянное сопротивление, его пехота при поддержке танков и авиации переходила в яростные контратаки. В воздухе висели «хейнкели», волнами пикируя на наш плацдарм.

Командующий Степным фронтом генерал армии И. С. Конев нервничал, требовал от командующего 5-й гвардейской армии активизировать действия, наступать энергичнее. Генерал Жадов, не оправдываясь, докладывал, что ничего не получается, так как огневые средства противника недостаточно подавлены, и необходимо заново готовить наступление. Ротмистров, находившийся на КП Жадова, так описывал дальнейшее: «Зная крутой характер И. С. Конева и искренне сочувствуя А. С. Жадову, я в один из его разговоров с командующим попросил телефонную трубку.

— Жадов топчется на месте, а вы там сидите и наблюдаете! — сказал резко, как ударил, Иван Степанович.

— Да, наблюдаю и вижу, что без танков наша пехота не сможет прорвать оборону немцев, — спокойно ответил я.

— Ах, вы, оказывается, не только занимаетесь наблюдением, а еще и расхолаживаете там Жадова! Значит, по-вашему, тоже следует перенести наступление на завтра? — сердито загремел командующий фронтом.

— Нет, всего лишь на несколько часов. Сейчас на фронте полная тишина. Противник определенно считает, что наши атаки отбиты и сегодня мы наступать уже не будем.

— Ну и что же вы предлагаете? — нетерпеливо перебил меня Конев.

— Время приближается к ужину. А немцы в распорядке аккуратны. Думаю, что они скоро оставят у себя на переднем крае обороны только дежурные подразделения, а остальных отведут в тыл, к кухням. Вот в этот момент и надо нанести удар восемнадцатым танковым корпусом, готовым к боевым действиям. Только для обеспечения его наступления необходимо организовать мощный пятнадцатиминутный огневой налет артиллерии на участке не более трех-четырех километров.

— Хорошо, — согласился Конев. — Дайте трубку Жадову».