Советские полководцы и военачальники

Через день после этого заседания была подписана директива о формировании 5-й гвардейской танковой армии. Ее командующим назначался генерал-лейтенант танковых войск Ротмистров. Первоначально в армию вошли 3-й гвардейский Котельниковский и 29-й танковые корпуса и 5-й гвардейский Зимниковский механизированный корпус, а также зенитно-артиллерийская дивизия и несколько отдельных полков (гвардейский минометный, мотоциклетный, гаубично-артиллерийский, два истребительно-противотанковых, легкобомбардировочный авиационный и др.).

3-й гвардейский Котельниковский корпус, командиром которого стал бывший командир 3-й гвардейской танковой бригады генерал-майор танковых войск И. А. Вовченко, вскоре срочно убыл под Харьков. 29-й танковый корпус формировался из отдельных танковых бригад, ранее действовавших как соединения непосредственной поддержки пехоты. Поэтому личному составу нового корпуса предстояло изменить тактические приемы применения танков, психологически подготовиться к новым формам боевых действий. Командиром корпуса был назначен опытный танкист генерал-майор танковых войск И. Ф. Кириченко, возглавлявший в боях под Москвой 9-ю танковую бригаду. 5-й гвардейский механизированный корпус и его командир генерал-майор танковых войск Б. М. Скворцов были хорошо знакомы Ротмистрову, так как в боях на Ростовском направлении этот корпус входил в механизированную группу, действовавшую под его командованием. В этих боях корпус был сильно ослаблен: до штатного состава ему недоставало 2000 солдат и офицеров и 204 танка.

Членом Военного совета армии был назначен генерал-майор танковых войск П. Г. Гришин, бывший до этого заместителем командира 6-го танкового корпуса по политчасти. Петр Григорьевич имел большой боевой опыт, участвуя в боях с первого дня войны. Начальником штаба армии стал бывший начальник штаба 3-го гвардейского Котельниковского танкового корпуса полковник, а с 7 июля генерал-майор танковых войск В. Н. Баскаков, отлично известный Ротмистрову еще по боям под Москвой, где капитан Баскаков командовал 2-м батальоном 8-й танковой бригады и был тяжело ранен в Медном.

По делам формирования и укомплектования армии личным составом и техникой Ротмистров часто бывал в Москве (армия дислоцировалась в районе Миллерова). И каждый раз столица по-новому радовала его шумным оживлением, потоками людей и машин на улицах, перезвоном трамваев. Вспомнилась полупустая, притихшая, заснеженная Москва зимы сорок первого года, поры суровых и тяжких испытаний. О той поре теперь напоминали разве что приспущенные черные полотнища на окнах московских домов (по ночам еще соблюдалась светомаскировка). На посветлевших улицах — веселые, бодрые москвичи, которых, как и весь народ, радовали крупные победы, одержанные советскими войсками над ненавистным врагом.

И у генерала Ротмистрова также было прекрасное настроение, в эту весну он ощущал необыкновенный прилив сил, бодрости, уверенности в себе. В сорок лет он был полковником, с трудом добился назначения командиром бригады, а теперь в свои сорок два года — он командующий танковой армией, генерал-лейтенант танковых войск. А главное, чувствовал, что его духовные и умственные силы достигли полного расцвета, и радостно было сознавать, что он способен с пользой послужить России в пору выпавшего на ее долю грозного военного лихолетья.

Похоже было на то, что имя его становилось известным. «Красная звезда» опубликовала о нем пространную статью под названием «Мастер вождения танковых войск». Он встречался с партийными и государственными деятелями, известными писателями и журналистами. Между прочим, его пригласил в гости А. Н. Толстой, пожелавший познакомиться с героем-танкистом, услышать «живое слово фронтовика». Знаменитого писателя, кажется, несколько разочаровал «профессорский» вид гостя, которого он представлял себе лихим разудалым предводителем стальной конницы.

В один из приездов в Москву Павлу Алексеевичу было разрешено навестить семью, эвакуированную в село Починки Горьковской области. Он прилетел в Починки на самолете По-2. Жители села встретили генерала очень тепло, забросали вопросами о войне. Ватага всезнающих ребят помогла быстро разыскать семью. Встреча была радостной, но короткой. Елена Константиновна работала в школе учительницей немецкого языка, выглядела крайне усталой. Сыну исполнилось 15 лет, он стал комсомольцем, учился в школе, работал в колхозе. Шестилетняя дочка едва узнала отца. Через несколько часов пришлось прощаться — надо было спешить в армию; чувствовалось уже приближение грозных событий — огненной бури на Курской дуге.