Советские полководцы и военачальники

Михаил Николаевич хорошо понимал всю сложность возложенной на него задачи. Накинув на плечи тужурку, он подолгу склонялся над картой, сосредоточенно изучая местность в полосе предстоящего наступления. Скалистый хребет Каратау казался непреодолимой преградой на пути армии. Обойти его можно было только по двум направлениям, отдаленным друг от друга на сотню, может быть, и больше километров. Первое направление вдоль железной дороги от Уфы позволяло выйти к Златоусту с юга, а второе — по Бирскому тракту выводило к городу с севера.

Тухачевский знал, что на обоих путях колчаковцы ждут советские войска, которые, разделенные горами, нс смогут помочь друг другу. Оставался один выход — наряду с продвижением по этим двум естественным направлениям в обход хребта прорваться через горы в тыл противника по долине реки Юрюзани. Дно реки твердое, каменистое, а глубина воды у берегов небольшая. Следовательно, была уверенность, что войска сумеют там пройти.

Михаил Николаевич еще и еще раз анализировал этот вариант. Он представлял картину похода по узкой речной долине, ставил себя на место генерала Ханжина, пытаясь предугадать его ответные действия. Данные разведки говорили о том, что враг не ждет удара на этом направлении. Но для большей гарантии успеха операции требовалось достичь внезапности, которую, в силу огромного морального эффекта, Тухачевский считал одним из важнейших условий достижения победы, восполняющим численный недостаток сил. Он хорошо помнил слова Суворова: «Неприятель нас не чает… Вдруг мы на него как снег на голову. Закружится у него голова».

Вот этот-то эффект внезапности Михаил Николаевич и решил использовать. Он лично разрабатывал наиболее важные документы и доводил до работников штаба и начальников дивизий лишь то, что их непосредственно касалось.

Г. X. Эйхе, отличившийся в предыдущей Уфимской операции и награжденный за смелые и инициативные действия орденом Красного Знамени, вспоминал: «Как-то во второй половине июня 1919 года в штаб 26-й дивизии, которой я командовал, неожиданно прибыли командующий 5-й армией М. Н. Тухачевский и член Реввоенсовета армии И. Н. Смирнов. Они сообщили мне и комиссару дивизии Н. К. Гончарову, что нашей армии предстоит освободить Южный Урал и главная роль в этой операции отводится 26-й дивизии… Реввоенсовет армии считал задачу армии настолько важной, что отказался передавать мне приказ по обычным каналам. Вот почему Тухачевский и Смирнов приехали лично».

Действительно командарм поставил дивизии ответственную задачу. Двум ее бригадам следовало пройти по узкой и труднодоступной долине реки Юрюзани более ста километров и совместно с 27-й стрелковой дивизией, действовавшей вдоль Бирского тракта, разгромить Уральский и Волжский белогвардейские корпуса.

Предварительно необходимо было осуществить перегруппировку войск. С участка фронта, проходившего перед труднодоступным хребтом Каратау протяженностью около ста километров, Тухачевский снял почти все части и легкую артиллерию и перебросил на левый фланг армии. Здесь на 30-километровом участке для нанесения главного удара были сосредоточены 15 полков 27-й и 26-й стрелковых дивизий. На правом фланге осталось 6 полков 24-й стрелковой дивизии, прикрывавших полосу шириной в 90 километров.

С целью скрыть перегруппировку и дезориентировать противника относительно направления главного удара Тухачевский 20 июня предпринял наступление на правом фланге армии. Генерал Ханжин решил, что советские войска нанесут главный удар именно здесь и поэтому все внимание обратил на обеспечение белорецко-верхне-уральского направления.

Перегруппировка была завершена скрытно и в предельно короткий срок — в течение полутора суток. Вечером 25 июня Тухачевский доложил Каменеву:

— Ввиду полной подготовки большой операции, достаточного обеспечения флангов на время решительного наступления и недостаточного для стояния на месте, а также учитывая благоприятную обстановку для нас и неблагоприятную в тылу противника, я решил начать большую операцию завтра вечером — двадцать шестого июня.

В ночь на двадцать шестое поступили донесения от дивизий, что колчаковцы начали отход. Поэтому Тухачевский приказал перейти в наступление с рассветом. В приказе отмечалось: «…Начдивам надлежит помнить, что операция предстоит опасная, и в таких случаях осторожность требует смелости, риска. Объяснить всем стрелкам предстоящую задачу и потребовать крайнего напряжения».