Советские полководцы и военачальники

Практически без связи с действиями сухопутных армий сражался флот Великобритании, добивавшийся господства на море. Более основательное содружество между моряками и пехотинцами было у американцев. Это объясняется спецификой театра военных действий, ведь войска США сражались на островах, на территориях, отделенных от главных баз большими водными пространствами. При этом флот играл порой главенствующую роль. И все же тесное взаимодействие американских моряков и сухопутчиков было скорее эпизодическим, чем постоянным. И лишь Советский флот в течение всей войны сражался в полном содружестве с нашими войсками, оборонявшимися или наступавшими на берегу! В Одессе, Севастополе, Таллине, Ленинграде, Мурманске, Новороссийске — всюду флот поддерживал огнем и десантами сухопутные силы, а те, в свою очередь, всемерно поддерживали моряков.

Всегда вместе — закон всех родов и видов наших войск. Этого требовала боевая обстановка. Этого постоянно, систематически добивался Николай Герасимович Кузнецов. И в этом — одна из главных его военных заслуг.

Дерзкая мысль нанести удар с воздуха по Берлину возникла у Николая Герасимовича в конце июля, когда фашистские бомбардировщики начали появляться ночами над советской столицей. Через противовоздушную оборону к Москве прорывались лишь небольшие группы или отдельные самолеты, ущерб невелик, но сам факт был обидным и угнетающим: вражеские бомбы падают на нашу столицу. Гитлеровская пропаганда трубила об этом на весь мир.

В те дни командование Военно-Морского Флота готовило массированный налет на Пиллау, где базировались вражеские корабли. Самолеты должны были подняться с ленинградского аэродромного узла. На карте Николая Герасимовича протянулись прямые линии от пригородов северной столицы до вражеской базы. Кузнецов мысленно продлил их дальше до паукообразного темного пятна в левом нижнем углу карты. И замер от волнения: а если попробовать? Только достанем ли?

Авиаторы на Балтике, как и на других флотах, были отличные. Как мы уже говорили, в первый, трагический день войны авиация флота не лишилась ни одной машины. Потом, конечно, были потери в боях: обычные, один к одному. Эта небольшая утрата быстро восполнялась. Флотские летчики были хозяевами воздушного пространства над морем, над побережьем. (Об этом лучше всего свидетельствует бывший противник. Журнал «Марине рундшау» в 1962 году писал: «Советская авиация ВМС после первых недель некоторой неясности положения добилась почти неоспоримого превосходства в воздухе над морем».) Более того, поскольку сухопутные войска в Прибалтике утратили свою авиацию, морских летчиков использовали для помощи армейским частям, флотскую авиацию иногда полностью переподчиняли армейским начальникам. Авиаторы работали с такой нагрузкой, что за месяц накопили опыт и мастерство, для приобретения которых в других условиях не хватило бы и года.

Летчики не подведут! А как техника?

Вместе со своим другом Владимиром Антоновичем Алафузовым Кузнецов долго «колдовал» над картой. Нет, с ленинградских аэродромов до Берлина не дотянуть. А не попробовать ли с острова Эзель? Алафузов быстро рассчитал: если идти над морем, по прямой, то получится. Не задерживаясь, не маневрируя, сбросить бомбы и сразу, опять же прямым курсом, домой. Упустишь минут двадцать — до аэродрома не дотянуть. А если туман или неисправность техники? Ведь под самолетами вражеская территория… Короче говоря, все должно быть идеальным.

Само решение о бомбежке Берлина выходило за пределы компетенции наркома ВМФ. Это был вопрос политической важности, требовавший утверждения Ставки. Но ответственность за неудачу ложилась, разумеется, на Кузнецова. Не посылает ли он лучшие экипажи и лучшие машины на верную гибель?

Прежде чем докладывать Сталину, моряки проверили все еще раз вместе с командующим ВВС ВМФ С. Ф. Жаворонковым и ведущими специалистами. Пришли к выводу: если самолеты примут полный запас горючего и пятьсот килограммов бомб каждый, они могут преодолеть девятьсот километров до Берлина и возвратиться обратно. В оба конца — шесть часов пятьдесят минут. И еще несколько минут в запасе.

Как и ожидал Николай Герасимович, Сталин с энтузиазмом воспринял предложение, но засомневался, возможно ли его осуществить. Задал много вопросов, дабы убедиться, что все взвешено, подготовлено. Поинтересовался, кто поведет морских орлов. Кузнецов ответил: опытный флотский летчик Евгений Николаевич Преображенский. Разрешение было получено.

И вот в 21 час 7 августа 1941 года пятнадцать крылатых машин 1-го минно-торпедного авиационного полка стартовали с аэродрома на острове Эзель. Набрали высоту более шести тысяч метров. Температура в кабинах самолетов упала почти до 40 градусов ниже нуля. Управлять бомбардировщиками стало трудно, зато на такой высоте менее опасны были вражеские ночные истребители с их мощными фарами, да и огонь зениток не так страшен.