Советские полководцы и военачальники

В завершающих событиях второй мировой войны, в разгроме японских милитаристов, советские военные моряки еще раз продемонстрировали высокое мастерство, решительность, мужество. Усиленный моряками с других флотов, используя опыт войны на западе, Тихоокеанский флот в течение двух недель провел небывалый по дерзости, по быстроте каскад десантных операций. Масштабы были такие, что даже у Николая Герасимовича, видавшего виды, дух захватывало. Находясь во Владивостоке, он принимал участие в разработке операций, координировал действия флота и сухопутных армий.

Размах воистину был океанский, на несколько тысяч морских миль! Почти одновременно моряки высаживались в Сейсине и Порт-Артуре, в Гензане и на Сахалине, на нескольких островах Курильской гряды. И не просто высаживались, а ломали сопротивление японцев, удерживали плацдармы в кровопролитных боях. Особенно ожесточенные сражения развернулись в порту Сейсин и на северном курильском острове Шумшу.

Большую помощь десантникам оказала морская авиация, которой руководил соратник Кузнецова, командующий ВВС Военно-Морского Флота генерал Е. Н. Преображенский, бомбивший когда-то Берлин. Над Сейсином, например, в течение одного дня работали более трехсот самолетов.

Действия тихоокеанцев на всех направлениях были столь стремительными, что в одном из разговоров по телефону Сталин шутя спросил Кузнецова:

— Все еще воюете? — и предупредил: — Японские острова не трогайте. На Хоккайдо высаживаться не следует.

— Бее приказа не будем, — ответил Николай Герасимович. Хотя можно было бы высадиться и там, облегчить положение американцев, медленно продвигавшихся с юга.

Десятки тихоокеанцев, особо отличившихся в борьбе с самураями, были удостоены звания Героя Советского Союза. Золотая Звезда украсила и грудь Николая Герасимовича Кузнецова. Принимая ее, Кузнецов сказал, что эта высокая награда принадлежит всему Советскому Военно-Морскому Флоту.

* * *

Писатель-маринист Владимир Александрович Рудный, много лет изучавший биографию Николая Герасимовича Кузнецова, не раз обращался к историкам с призывом исследовать то, что он, писатель, называл «феноменом Советского Флота», обстоятельно рассказать о том, как и почему советские моряки полностью выиграли «свою» часть войны — единоборство с германским военным флотом. Однако таких исследований до сих пор нет. Может, современникам трудно было подняться до объективного анализа событий?! Но нельзя сбрасывать со счетов и еще одно обстоятельство: «повинен» в этом и Николай Герасимович Кузнецов, а точнее — его сложная послевоенная судьба, мешавшая исследователям обрести неколебимую точку зрения. Слишком круты были перепады в жизни этого человека, с чьим именем неразрывно связаны боевые действия Советского флота.

Николай Герасимович принадлежал к числу тех немногих людей, которые не боялись возражать Сталину, отстаивать свое мнение. В военное время Сталин выслушивал их и даже соглашался, если аргументы были убедительными. Обстановка требовала. А в мирное время стал более раздражительным и нетерпимым. Отдалил от себя маршала Г. К. Жукова и некоторых других прославленных полководцев. Считал, что слишком большую самостоятельность они проявляют. Приближалась очередь и Николая Герасимовича.

В январе 1946 года Сталин высказал мнение: разделить Балтийский флот на два, на Северо-Балтийский и Юго-Балтийский. Кузнецов выступил против. Зачем? Какой смысл иметь на сравнительно небольшом море, лишенном прямого выхода в океан, сразу два флота? Разводить лишнюю бюрократию, плодить лишних штабных чиновников? Сталин резко одернул Кузнецова и велел не рассуждать, а выполнять…

— Если я не годен, снимите меня, — сказал Николай Герасимович.

— Когда надо будет, уберем, — отрезал Сталин. А он не угрожал понапрасну.

После этого отношение к Кузнецову круто переменилось. Гораздо труднее стало работать. Доступ к Сталину был почти закрыт, а без него решать принципиальные вопросы никто не брался. Балтийский флот был, конечно, разделен на два (что впоследствии признали ошибочным). Николай Герасимович чувствовал: назревают печальные для него события. И беда пришла, но с той стороны, откуда ее меньше всего ожидали. Поступил донос: нарком Кузнецов и его «приспешники» — адмиралы Алафузов, Степанов и Галлер ведут, дескать, двойную игру. Они продали американцам и англичанам секрет парашютной торпеды… Донос был написан человеком, не очень-то разбиравшимся в морской технике, но этой кляузы оказалось достаточно для того, чтобы все четверо, по настоянию Берия, оказались на скамье подсудимых. С документами в руках Кузнецов доказывал, что парашютная торпеда давно рассекречена, книжка с ее чертежами продавалась в магазинах и киосках. Доказывал до тех пор, пока не убедился, что его просто не хотят слушать.