Советские полководцы и военачальники

В начале 1942 года Верховный Главнокомандующий приказал наркому ВМФ Кузнецову сформировать из моряков новые полки и бригады для действий на берегу, использовав для этой цели сто пятьдесят тысяч краснофлотцев, старшин и офицеров[21]. «В предстоящих боях нам потребуются особо стойкие части», — сказал Верховный. Задача была очень трудная. Моряк, как правило, знаток своего дела (рулевой, минер, сигнальщик, радист, электрик и т. д.), окончивший специальную школу, овладевший практикой на корабле. Уйдет член экипажа на берег — замену ему надо выращивать полгода, а то и год. Нелегко это, особенно в военное время. С другой стороны, приятно было сознавать, как высоко оценивается боеспособность морской пехоты. Ведь она буквально чудеса творила на берегу.

Ни один город, который защищали моряки, ни одна флотская база не были оставлены без приказа. Сто тысяч вражеских солдат и офицеров той группировки, которая была нацелена на Ленинград, оттянули на себя в первые месяцы войны защитники флотских опорных пунктов. Пять суток балтийцы героически обороняли Либаву, почти месяц — Таллин, полтора месяца Моонзундский архипелаг, более ста шестидесяти суток держался Гангут, так и оставшийся непобежденным: корабли вывезли оттуда двадцать тысяч закаленных бойцов, потребовавшихся для защиты Ленинграда. И, разумеется, сама северная столица, прикрытая с моря Кронштадтом. Когда фашисты подошли к пригородам, флот послал свои отряды на самые опасные участки, корабельная артиллерия обрушила на головы фашистов всю мощь своего огня.

На севере три месяца отражали моряки вместе с сухопутными войсками вражеское наступление на Мурманск. И отстояли город, отбросив противника, удержали полуострова Средний и Рыбачий, служившие «воротами» в Кольский залив. Более того, на крайнем правом крыле гигантского фронта, на Муста-Тунтури морская пехота не отошла от высившегося над морем пограничного знака № 1, это было единственное место на западе, где врагам не удалось переступить нашу границу.

Не менее замечательно сражались моряки и на юге. Два с половиной месяца держалась Одесса, пока не поступил приказ об эвакуации. Севастополь, небольшой клочок земли, защищенный флотом, надолго приковал к себе трехсоттысячную группировку противника. Очень не хватало фашистам этих войск, когда они вынуждены были оставить Ростов, Тихвин, другие города.

А Москва?! В октябре 1941 года, когда до предела обострилось положение у стен столицы, Государственный комитет обороны приказал срочно сформировать на флотах двадцать пять морских стрелковых бригад. Сорок тысяч моряков сошли тогда с кораблей на защиту столицы. Первый отдельный морской отряд был за несколько суток создан в самой Москве из охраны центральных управлений Наркомата ВМФ, из раненых моряков, заканчивавших лечение. Николай Герасимович сам вручил этому отряду знамя и проводил его в бой. На разных участках Подмосковного фронта сражались потом моряки, несколько морских бригад удостоены были гвардейского звания. А закон для всех был один: без приказа ни с места! Давний, еще с петровских времен, закон российского флота: «Погибаю, но не сдаюсь!» Так воспитывали на флоте с первого дня, едва новичок надевал тельняшку и бескозырку.

Когда-то, будучи старпомом, а затем командиром крейсера. Николай Герасимович много внимания уделял сплоченности, сплаванности экипажа. А заняв пост наркома, очень заботился о сплоченности всего флота, о сохранении и развитии лучших флотских традиций, и старых, и родившихся в огне революционных боев. Между прочим, это ведь по его предложению был установлен в нашей стране всенародный праздник — День Военно-Морского Флота. Еще до войны, в 1939 году.

Среди записей, сделанных для себя Николаем Герасимовичем, есть и такая: «Добросовестность или компетентность — что же главное? Добросовестность. А компетентность? Компетентных много, но иногда такой человек не хочет решать. Добросовестный почти всегда компетентен (а если чего и не знал, должен узнать и узнает)». Этим постулатом он и руководствовался в своем отношении к людям. Ему удалось создать на Советском флоте большой надежный коллектив, включавший и рядовых моряков, и офицеров, и адмиралов. Рискуя своим положением, он защищал своих подчиненных от клеветы и напраслины. На флотах хорошо был известен случай, когда гнев высшего начальства обрушился на командира Керченской базы контр-адмирала А. С. Фролова. Было это в 1942 году, в трудный период поражений и отступлений, когда не очень-то разбирались, кто прав, кто виноват. А Кузнецов решительно выступил в защиту Фролова, и опытный, честный моряк продолжал свою службу.