Советские силовики

— В тот острый момент царила растерянность. Поскольку я шесть лет работал в Инспекторском управлении и долгое время курировал автономные республики России, мне многие звонили: «Что делать-то?» Телеграмма, подписанная нашим руководителем Иваненко, председателем КГБ РСФСР, сыграла большую роль, оказала сдерживающее влияние на действия органов безопасности по всей России. Подавляющее большинство руководителей территориальных органов не стали предпринимать действия, которые диктовались приказами ГКЧП.

20 августа командир спецназа внешней разведки полковник Борис Петрович Бесков доложил своему непосредственному начальнику генерал-лейтенанту Шебаршину, что проведена рекогносцировка Белого дома. Вывод: попытка штурма — бессмысленная авантюра. Бесков служил в Афганистане, в январе 1991 года принял под командование Особый учебный центр (подчиненный 1-му Главному управлению), неофициальное название — Группа специального назначения «Вымпел».

Виктор Баранников в роли министра внутренних дел РСФСР приказал подчиненным ему частям ОМОНа и курсантам милицейских школ двинуться на помощь Белому дому. Такого никто не ожидал: республиканское министерство вышло из подчинения союзному! Союзный министр Борис Пуго потребовал не пускать в Москву курсантов. Местные УВД следили за передвижением курсантов и сообщали в приемную Пуго. Тот вновь и вновь приказывал: остановить! Но московский главк министерству фактически не подчинялся, а российское МВД твердо поддерживало Ельцина. Пуго не мог понять, почему огромное министерство не в состоянии исполнить его волю.

Он вызвал к себе первого заместителя министра внутренних дел России Виктора Федоровича Ерина:

— Вы что, не понимаете политического значения момента? Вы же опытный профессионал, о вас хорошее мнение. Мы должны быть убеждены в вашей лояльности.

— Борис Карлович, о какой лояльности здесь можно говорить? Есть правительство, есть Верховный Совет России. Они однозначно обозначили свою позицию. И Министерство внутренних дел будет эту позицию выполнять в соответствии с законами России. У вас не должно быть на этот счет иллюзий.

Вечером 20 августа на заседании ГКЧП его участники пришли к выводу, что события развиваются неудачно. Янаев огорченно признал, что их никто не поддерживает.

Крючков возразил:

— Не всё так плохо.

Геннадий Иванович с удивлением посмотрел на председателя КГБ:

— Мне докладывают так, как есть.

Крючков улыбнулся:

— Вот и неправильно делают. Надо докладывать то, что надо, а не то, что есть…

Но умелец он был только по части докладов начальству.

Проблема ГКЧП состояла еще и в полной бездарности его руководителей. Штаб заговорщиков действовал из рук вон плохо. Если бы в Кремле сидели другие, более решительные люди, они бы ни перед чем не остановились. Может быть, страну к прежнему бы и не вернули, но крови пролили бы немало…

21 августа с утра у Янаева снова собрались участники ГКЧП. Стало ясно, что путч провалился. Язов приказал вывести войска из города. Обреченно сказал:

— Мы проиграли. Умели нашкодить, надо уметь и отвечать. Полечу к Михаилу Сергеевичу виниться.

Члены ГКЧП и председатель Верховного Совета Лукьянов прилетели на поклон к президенту СССР первыми. Но Горбачев с ними разговаривать не стал.

Вячеслав Генералов потом рассказывал следователям, что путчисты выглядели «как нашкодившие пацаны», маршал Язов напоминал «прапорщика в повисшем кителе».

На обратном пути генеральный прокурор России Валентин Георгиевич Степанков предъявил Крючкову ордер:

— Владимир Александрович, вы арестованы.

Крючков обреченно сказал:

— Теперь комитету конец.

В определенном смысле он был прав. Если бы он не устроил эту авантюру, возможно, и СССР бы не распался, и КГБ сохранился как единый организм.

А вот каким Язова в августе 1991-го запомнил помощник президента Анатолий Черняев:

«Маршал, весь потный в своем мундире, сидел, согнувшись, на стуле на нижнем этаже служебного помещения в Форосе… фуражка у ног на полу. И бормотал:

— Старый дурак! Связался с этой шантрапой!

Еще бы! Это потом, после ельцинской амнистии, он строил из себя спасителя отечества. А тогда, видно, скребло на душе: нарушил военную присягу и попрал офицерскую честь».

«Известия» опубликовали стенограммы допросов членов ГКЧП.

— Лучше всего провалиться бы мне сквозь землю, — говорил следователю маршал Язов, — чувствую себя бесконечно несчастным. Хотел бы попросить прощения и у Горбачевой, и у Михаила Сергеевича. Осознаю свою вину перед народом…

Следователь объяснил Язову:

— Вы можете обратиться к Горбачеву.

— В ноябре исполнится пятьдесят лет моего пребывания в вооруженных силах, а я, старый дурак, участвовал в этой авантюре, — сказал бывший министр обороны. — Сейчас я сожалею и осознаю, какой кошмар я вам приготовил. И сейчас сожалею… Хотел бы попросить вас, чтобы меня не предавали суду военного трибунала, а просто отправили на покой. Я осуждаю эту авантюру. И буду осуждать до конца жизни то, что я причинил вам, нашей стране и нашему народу…