Советские силовики

Захаров, проживавший этажом ниже, пригласил нас перейти в его квартиру. Разговорившись, я стал жаловаться на несправедливое, на мой взгляд, отношение ко мне Сталина. В этой связи я заявил, что правительство изгоняет из Красной армии лучшие командные кадры и заменяет их политическими работниками, не сведущими в военном деле. Из основных военных работников в руководстве армии оставался один лишь Жуков, но и его “отшивают”. Я поднял тост за Жукова».

Роль политработников в армии вызывала недовольство и более лояльного генералитета. А тут собрались сразу три обиженных генерала! У всех троих не сложилась военная судьба, число падений превысило число взлетов.

О разговоре трех генералов информировали Сталина, поскольку подвыпившие военачальники посмели критиковать кадровую политику вождя. Кулик был исключен из партии с формулировкой «как морально и политически разложившийся». В июле сорок пятого Кулика назначили заместителем командующего войсками Приволжского военного округа. А командующим стал генерал Гордов. Он вел себя как порядочный человек: вместо того чтобы сторониться опального генерала, обращался с ним по-товарищески.

Через год, 28 июня 1946 года, генерал-майор Кулик был уволен из рядов вооруженных сил в отставку. Худшее было впереди. Следствие по его делу шло полным ходом. Вспомнили, что за него хлопотал Жуков. Теперь это был состав преступления.

А Григорий Иванович ни о чем не подозревал и совершил непоправимую ошибку. Однажды в Москве он встретился со своим бывшим командующим Гордовым. Недавние сослуживцы обосновались в гостиничном номере и крепко выпили. Вспоминали войну, заговорили о Сталине, о Жукове…

Гостиничный номер, где встретились генералы, говоря профессиональным языком, был оснащен техническими средствами контроля. Особисты записали также разговоры Гордова с другим его бывшим подчиненным — генерал-майором Филиппом Трофимовичем Рыбальченко, который после войны служил начальником штаба Приволжского военного округа. Три генерала из одного округа — это уже заговор.

Аппаратуру прослушивания установили и в квартире Василия Николаевича Гордова. 3 января 1947 года министр госбезопасности Абакумов доложил Сталину:

«Представляю при этом справку о зафиксированном оперативной техникой 31 декабря 1946 года разговоре Гордова со своей женой и справку о состоявшемся 28 декабря разговоре Гордова с Рыбальченко. Из этих разговоров видно, что Гордов и Рыбальченко являются явными врагами Советской власти».

Что такого страшного сказал жене Герой Советского Союза Гордов?

Василий Николаевич говорил о только что снятом с должности маршале Жукове:

— Ты все время говоришь — иди к Сталину. А что сделал этот человек? Разорил Россию, ведь России больше нет! Значит, пойти к нему и сказать: «Виноват, ошибся, я буду честно вам служить, преданно». Кому? Подлости буду честно служить, дикости? Я бесчестным быть не могу, этого у меня в крови нет. Инквизиция сплошная, люди же просто гибнут. Сейчас расчищают тех, кто у Жукова был мало-мальски в доверии. Их убирают. А Жукова год-два подержат, а потом тоже… Я очень многого недоучел. На чем я сломал голову свою? На том, на чем сломали такие люди — Уборевич, Тухачевский…

— Когда Жукова сняли, ты мне сразу сказал: всё погибло, — напомнила жена. — Но ты должен согласиться, что во многом ты сам виноват.

— Значит, я должен был дрожать, рабски дрожать, чтобы они мне дали должность командующего, чтобы хлеб дали мне и семье? Не могу я! Что меня погубило — то, что меня избрали депутатом. Вот в чем моя погибель. Я поехал по районам, и когда я все это увидел, все это страшное, — тут я совершенно переродился. Не мог я смотреть на это. Отсюда у меня пошли настроения, я стал высказывать их тебе, еще кое-кому, и это пошло как платформа. Я сейчас говорю, у меня такие убеждения, что если сегодня снимут колхозы, то завтра будет порядок, будет рынок, будет все. Дайте людям жить, они имеют право на жизнь, они завоевали себе жизнь, отстаивали ее!

В конце 1946 года в стране начался жестокий голод. Во всем обвинили самих колхозников, «разбазаривавших государственный хлеб». Посадили почти десять тысяч председателей колхозов. 16 сентября 1946 года из-за засухи и неурожая подняли цены на товары, которые продавались по карточкам. 27 сентября появилось новое постановление «Об экономии в расходовании хлеба» — оно сокращало число людей, которые получали карточки на продовольствие. Лишиться карточек было тяжким ударом.

Приехавший навестить Гордова Филипп Рыбальченко остановился на его квартире, и они опять побеседовали по душам. Генеральские разговоры свидетельствуют о том, что и в ту пору были люди, которые понимали, что творится в стране, и не хотели с этим мириться.

— Нет самого необходимого, — с горечью говорил Рыбальченко. — Буквально нищими стали. Живет только правительство, а широкие массы нищенствуют. Я вот удивляюсь, неужели Сталин не видит, как люди живут.

— Он все видит, все знает, — бросил Гордов.