Советские спецслужбы открывают Восток

ОГПУ, находившееся по контролем и руководством ЦК ВКП(б), занималось выявлением инакомыслия в СССР, в рамках своей компетенции оказывало содействие укреплению советской власти в национальных республиках. В этих целях сотрудники ОГПУ и его подразделений на местах преследовали всех политических оппонентов, а также всех, кто высказывал любую критику либо несогласие с проводимыми большевиками мероприятиями, за связь с «националистическими» буржуазными элементами (панисламистами и пантюркистами).

В сентябре 1926 г. Букейханов, находившийся в Актюбинске, был арестован органами ОГПУ, привезен в Москву и помещен и Бутырскую тюрьму. По ходатайству С. Ходжанова и Т. Рыскулова его выпустили на свободу[196].

Советское партийно-государственное руководство в 1920-1930-е годы ставило задачи перед ОГПУ-НКВД СССР по выявлению и пресечению малейших признаков оппозиционных настроений и несогласия с политикой ВКП(б), на учет брались и преследовались все оппозиционные политические партии, организации, а также лица, допускавшие негативные высказывания (их называли «антисоветские элементы»). Для того чтобы легче было расправляться с неугодными политиками, военными, государственными служащими, представителями интеллигенции в недрах ОГПУ-НКВД «создавались мифические «антисоветские», «националистические» организации, участники которых арестовывались и в ходе следствия у них «выбивались» необходимые показания, на бумаге оформлялись «антисоветские», «диверсионнотеррористические» и другие организации. Так, в начале 1930 года ОГПУ изобрело «заговор тюрко-татарских националистических организаций с целью вооруженного отторжения национальных республик от СССР» и создания тюркотатарского государства. В рамках этого дела в национальных республиках и автономных областях РСФСР велось наблюдение за представителями существовавших здесь некогда партий и общественных движений: «Алаш» в Казахстане, «Мусават» в Азербайджане, «Милли-Фирка» в Крыму, «Милли-Иттихад» в Узбекистане. При этом игнорировалась специфика конкретного национального образования. Любые попытки защиты национальных интересов, национального самосознания в национальных областях и республиках рассматривались как проявление местного национализма, результат деятельности «антисоветских националистических элементов».

Многих деятелей национальных культур записали в мифическую организацию «пантюркистский антисоветский центр». Букейханов обвинялся в том, что он поддерживал контакты с руководителями и активными сторонниками этой мифической организации: Ходжановым, Нурмаковым, Тюрякуловым, Султановеновым, Кенжиным и другими. Полномочное представительство (ПП) ОГПУ в Казахстане в конце 1920 — начале 1930-х годов по ложному обвинению провело аресты X. Досмухамедова, Д. Досмухамедова, М. Мурзина, М. Ауэзова, Омарова, М. Тынышпаева, А. Ермекова и др. Они обвинялись в том, что входили в созданный X. Досмухамедовым в 1921 г. в Ташкенте «филиал подпольной контрреволюционной организации», ставивший целью свержение советской власти (срыв мероприятий партии и правительства в Казахстане по землеустройству, конфискации байских хозяйств, коллективизации хозяйств и др., пропаганду националистических взглядов, идеологическое воздействие на советских работников).

Шестеро обвиняемых признали себя виновными, остальные — нет. Обвинительное заключение по уголовному делу было составлено в декабре 1931 г. Однако доказательств для вынесения обвинительного приговора было недостаточно, и 2 марта 1932 г. прокуратура возвратила уголовное дело на доследование. Особый отдел ОГПУ. рассмотрев материалы, поступившие из Казахстана, предложил прекратить уголовное дело и освободить всех арестованных, поскольку их «контрреволюционная деятельность» относилась к периоду 1918–1921 гг. и подпадала под акты об амнистии. В связи с тем, что никаких доказательств виновности алашордынцев по делу собрано не было, так как они вообще не существовали, и из опасений, что суд может вынести оправдательный приговор, уголовное дело было вынесено на рассмотрение внесудебного органа — тройки при ПП ОГПУ Казахстана, которая 20 апреля 1932 г. приговорила М. Тынышпаева, X. Досмухамедова. Д. Досмухамедова, М. Мурзина к заключению в концлагере сроком на пять лет, М. Ауэзова и А. Ермекова — к трем годам условно, остальных арестованных — к различным срокам наказания[197]’.