Советские ветераны Второй мировой войны. Народное движение в авторитарном государстве, 1941-1991

В этой книге представлена история советских ветеранов как «нового социума»[71]. Ее тема – появление новой группы в советском обществе. Основное внимание в ней уделяется социальным отношениям и поведению ветеранов, а не процессам, способствовавшим, скажем, принятию благоприятной для них государственной политики. Разумеется, о других аспектах ветеранской проблематики тоже можно было бы порассуждать обстоятельно и пространно: например, о значении военного опыта в создании «сообщества заслуживающих», о роли армии в этом движении, о происхождении и трансформации культа Великой Отечественной войны, о повседневной жизни инвалидов-фронтовиков в 1960-х годах и позже или же о месте переживших войну в литературе и искусстве. Ход демобилизации или история «молодых коммунистов», вступивших в партию на передовой, также могли бы послужить материалами для самостоятельных и обширных исследований книжного формата. Но даже организационная история ветеранского движения исследуется мной лишь постольку, поскольку она затрагивает базовую для меня тему – а именно социальную интеграцию и социальную дезинтеграцию народного движения бывших солдат после их возвращения домой.

Книга тематически разделена на три части, каждая из которых состоит из нескольких глав. Первые две части посвящены внутригрупповой дифференциации, а последняя – оформлению целостной группы. Эти процессы можно обособить друг от друга только в аналитических целях, так как в реальной жизни они развивались параллельно. В начале первой части мы будем сопровождать только что демобилизовавшихся ветеранов в их зачастую хаотическом путешествии на родину. Наряду со всевозможными трофеями, военными байками, ранениями и хроническими недугами, которые будут мучить их до конца жизни, они везли с собой убежденность в том, что имеют полнейшее право на достойную жизнь после войны. Это осознание собственных заслуг подпитывалось тогда официальной пропагандой, которая обещала солдатам-героям именно то, чего они ждали. Однако, когда ветераны наконец-то добирались до родных мест и успешно увольнялись из армии, незамедлительно обнаруживалось, что приятные посулы в основном пусты: вместо сытой послевоенной жизни их ждала рутина дурно работающей бюрократической машины, о чем подробнее будет рассказываться в главе 2. Соответственно, в главе 3 речь пойдет о тех факторах, которые все-таки позволяли бывшим фронтовикам интегрироваться в гражданскую жизнь: о негосударственных социальных связях, сетях, институтах.

Во второй части будут проанализированы некоторые размежевания, наметившиеся в ходе демобилизации, а также интеграции, позже расколовшие «фронтовое братство». Инвалиды войны, которым посвящена глава 4, были вынуждены решать специфические проблемы, обусловленные их увечьями и отсутствием адекватной социальной поддержки со стороны государства, которое интересовалось только трудоспособными гражданами. В этой главе говорится также о том, что даже внутри этой особенной категории ветеранов наблюдалась выраженная дифференциация по уровню доходов и качеству жизни – своеобразная иерархия нищеты. В главе 5 мы обратимся к иной коллективности, обремененной нетипичными проблемами: к бывшим советским военнопленным, на родине столкнувшимся с дискриминацией и преследованиями. Глава 6 расширит горизонт анализа, выходя за рамки упомянутых проблемных групп и показывая, что после войны у бывших солдат в целом отсутствовала объединяющая их социальная траектория: как и в других воевавших странах, кто-то из них преуспел, а кто-то нет.

Переключая внимание с процессов, разобщавших ветеранов, на процессы, которые их объединяли, две главы третьей части сосредотачиваются на возникновении советского ветеранского движения и последующем превращении выживших бойцов из «сообщества заслуживающих» сначала в статусную группу, а потом и в корпоративную группу, встроенную в позднесоветский порядок. В этих двух финальных главах подытоживается аргументация всей моей работы. Как и в первой части, в фокусе внимания здесь остается отнюдь не только государство, которое рассматривается мной как весьма важный, но далеко не единственный актор более широкого социокультурного и социопсихологического процесса, в ходе которого собиралась и распадалась такая социальная сущность, как «ветераны»[72].