Советский космический блеф

На некоторое время наступил полный тупик. Королев ничего не докладывал Хрущеву, оттягивая время. А уже катилась к концу зима 1964 года. Не выдержав нервного напряжения, свалился с ног Воскресенский. Его положили в больницу.

Вот в какой любопытной форме описывает официальный советский биограф Королева тяжелое настроение Главного конструктора в тот период (разумеется, в биографии ни словечка не говорится ни о каких проблемах, ни о каком тупике при работе над "Восходом" -- тем большей неожиданностью звучат приведенные ниже слова, которые я цитирую по журналу "Москва" (No 12 за 1969 год. стр. 178): "В работе над 'Восходом' особенно проявилась необычайная требовательность Сергея Павловича, беспощадность ко всяким не достаткам и человеческим слабостям. Он не терпел их у себя и у других".

Сказать про кого угодно, что он беспощаден к человеческим слабостям, значит сделать весьма и весьма сомнительный комплимент. Зная то, что уже рассказано, мы, я думаю, легко защитим Королева от его биографа. В ситуации, сложившейся в тот период, не выдержали бы нервы и у добрейшего из ангелов. Ведь Королев прекрасно понимал, что его заставляют идти на какую-то дикую авантюру, причем авантюру, заведомо бесполезную. Надо, чтобы раньше двух американцев взлетели три советских гражданина, вот и все!

Тупик в работе над отправкой в космос троих был преодолен так: втиснули троих в шарик "Востока" без скафандров, всецело положившись на герметичность корабля. Говорят, что это безумное по смелости и риску решение предложил ведущий конструктор по спускаемым аппаратам Константин Феоктистов. А на вопрос Королева: "Да кто же это полетит втроем и без скафандров?" Феоктистов ответил: "Первый -- я". Так ведущий конструктор, человек далеко не безупречного здоровья, имевший в юности ранение, вдруг превратился в космонавта.

Но и в таком варианте -- в курточках, без скафандров -- три человека не вмещались в многострадальный "Восток", который для видимости позже переименовали в "Восход".

Начались самые дикие ухищрения. Феоктистов срочно согласовал с Королевым и со всеми начальственными инстанциями "состав команды" -молоденький, очень миниатюрный врач Егоров и лучший из всех летчиков-космонавтов Комаров -- и все трое пошли... на сеанс к скульптору. Точно по фигуре каждого из них было вылеплено кресло. С быстротой молнии -сам Королев наблюдал за этим, проявляя "беспощадность" -- изготовили три этих кресла-макета. Но нет, и они не "вписались" в шарик!

Тогда пошла в ход следующая идея. Кресла можно ведь поставить не в ряд, а как-нибудь похитрее -- например, в два ряда, одно и за ним два. Если взглянуть сверху, получится вроде треугольника. И этот треугольник, возможно, "впишется".

Поначалу не удалось и это, но затем, когда переднее кресло приблизили к задним настолько, что один из космонавтов как бы помещался на коленях у двух других, "шарик" вместил комбинацию. Впереди посадили доктора Егорова -- как самого маленького -- и это дало возможность немного приподнять его кресло по отношению к двум другим. Так врач оказался на командирском месте, а космонавт сидел где-то сзади и под ним, но какое это имело значение, если никто из них все равно ни к чему не прикасался в полете!

По институту загуляла угрюмая шутка, что коллектив напряженно работает над созданием усовершенствованной космической могилы на троих. "Юмор" был оправдан тем, что при таком расположении катапультирование всех троих грозило гибелью. Но те, кто придумал шутку, не знали, видимо, еще одного: Королев принял решение не катапультировать космонавтов, а спустить весь "шарик" на парашютах.

Собственно, иное решение было и немыслимо. Ведь катапультирование всех шести предыдущих космонавтов с "Востоков" происходило на высоте 7000 метров. Уменьшить высоту катапультирования было нельзя, это грозило верной гибелью. А для катапультирования с высоты 7 километров человек должен быть в скафандре. Скафандры же исключались. Правда, высоту в 7 километров можно некоторое время (и после хорошей тренировки) перенести и с кислородным прибором, -- но космонавтам, "упакованным" как сельди в бочке, нельзя было дать даже и по прибору, потому что некуда было девать кислородные баллоны.

В свое время Королев и главный конструктор по обеспечению жизнедеятельности в космосе Воронин проверяли возможность парашютного приземления "Востоков". Но тогда шли испытания только на "критический толчок", то есть на ту максимальную силу удара, при которой живое существо еще не погибало. Обречь космонавтов на такой удар было, понятно, нельзя, следовало максимально увеличить площадь двух парашютных куполов, имевшихся у "шарика", и еще раз провести полное испытание. А тут еще медики заявили, что толчок, который способна перенести собака, может для человека оказаться смертельным. Они сказали, что гарантию выживания человека при ударе могут дать только после опытов с крупными обезьянами, которые более чувствительны, чем даже люди.

Три обезьяны, сброшенные в "шарике" с усиленными парашютами, были найдены мертвыми в своих креслах.