Советский космический блеф

В последние месяцы своей власти Никита Хрущев постоянно пребывал в угрюмом, подавленном настроении. Это подтверждают все, кто его встречал в тот период. Была подобная встреча и у меня.

В августе -- сентябре 1964 года на территории стадиона Лужники в Москве состоялась международная выставка строительных машин. Я был аккредитован при пресс-центре этой выставки как корреспондент журнала "Знание -- сила". По заведенному обычаю выставку в один из последних дней должны были посетить "руководители партии и правительства" во главе с Хрущевым. Нам, журналистам, пришлось проводить на выставке последние дни безотлучно -- никто ведь не знал, в какой момент нагрянут высокие гости, а пропустить сей важный момент было нельзя. С нами коротали время в пресс-центре и многие иностранные журналисты, ожидая того же, хотя обычно они на таких выставках почти не появляются.

Несколько раз по пресс-центру проносился слух -- "едут". Действительно, на территории Лужников появлялась мощная оперативная группа кремлевской охраны -- "серые шляпы", как мы их между собой называли. Но, потолкавшись час-другой, "шляпы" вдруг исчезали -- это означало, что визит в последний момент отменялся.

Так наступил последний день открытой работы выставки -- 6 сентября. К нашему крайнему удивлению, Хрущев и в тот день не появился, хотя "ложная тревога" объявлялась дважды. Но под конец дня было сказано, что журналистам следует прийти на выставку на следующий день утром, когда она уже будет закрыта для посетителей. О том же было сделано распоряжение всему выставочному персоналу.

Мы явились, как было сказано, в восемь часов утра и до одиннадцати протомились в ожидании. А в одиннадцать на тихую пустую выставку ворвались "серые шляпы", после чего почти немедленно прибыл Хрущев. С ним не было ни Брежнева, ни Косыгина, ни Суслова, ни Подгорного, а лишь его заместитель по строительным делам Новиков да несколько министров.

До того я встречал Хрущева много раз. Впервые я его увидел очень давно, в 1936 году, когда был 12-летним "пионером", а Хрущев возглавлял московскую партийную организацию. Тогда я "представлял" ему вновь открытый детский парк Краснопресненского района, и он меня трогательно обнимал. Сие, конечно, не означает никакого личного знакомства, однако облик и повадки Хрущева при встречах с людьми были мне великолепно известны.

Но никогда не видел я Хрущева таким хмурым и грубым, как 7 сентября 1964 года. Вопреки своему обычаю, он ни разу не улыбнулся за время обхода выставки. А когда к нему вдруг бросился какой-то сотрудник выставки с личным письмом (в Советском Союзе упорно держится мнение, что прошение, поданное лично в руки "вождя", удовлетворяется), Хрущев не принял конверта и сердито крикнул: "Пошел прочь, подлец! Я сюда работать приехал, а ты мне бумажки тычешь!" После чего беднягу перехватили "серые шляпы" и стали разбираться, кто он и чего хотел.

Мое впечатление не единично. Я знал многих журналистов, работавших с Хрущевым регулярно, и они все в один голос подтверждали то же самое: до того, как в конце сентября 1964 года Хрущев отбыл на отдых к берегам Черного моря, он был совершенно невыносим. Можно себе представить поэтому, какого рода "напоминание" получил от него Королев -- он был перед отъездом "хозяина" на Кавказ вызван для доклада о ходе подготовки к полету.

Утром 12 октября 1964 года автобус привез летчика-космонавта Владимира Комарова, инженера Константина Феоктистова и юного врача Бориса Егорова к подножию 38-метровой ракеты. Космонавты были в легких курточках. После официального рапорта к ним подошел Королев, обнял каждого и расцеловал. Никогда прежде он этого не делал.

Этой не совсем обычной нежности было немедленно дано официальное объяснение. Все предыдущие космонавты были, дескать, в этот момент одеты в скафандры, а человека в скафандре обнимать неудобно и как-то даже нелепо. Возможно, что так...

Космонавты по одному кое-как протиснулись в "шарик" и впервые при космическом старте задраили люк за собой с внутренней стороны -- их предшественников всегда "завинчивали" снаружи особыми инструментами, с контролем натяжения взрывных болтов. Сейчас этих болтов не было.

Ракетные двигатели сработали нормально, "шарик" вышел на орбиту и через сутки, после семнадцати витков -- по той же "собачьей" программе, по которой летал "Восток-2" -- благополучно приземлился. Еще одно первенство было успешно перехвачено у американцев -- первенство группового полета. Что с того, что в последующие два года американские астронавты сделали десять групповых полетов, что они маневрировали, соединялись на орбитах, выходили в открытый космос и оставались там до двух часов! Что с того, что ни один полет "Джемини" не был похож на предыдущий, что каждый раз давались и выполнялись новые, все более сложные задачи? Все равно и советская пропаганда, и определенная часть западной прессы не уставала твердить, что русские-то впереди -- они ведь еще в 1964 году отправили в космос троих космонавтов, а в кабинах всех "Джемини" сидело только по два человека.