Советский полпред сообщает…

«Черным днем» назвала прогрессивная пресса 30 января 1933 года, когда президент Германии Гинденбург назначил канцлером лидера национал-социалистской партии Адольфа Гитлера. Фашисты захватили власть при поддержке монополий. Гитлер обещал им задушить революционное движение, возродить мощь Германии и открыть германскому империализму путь к экспансии. Средство установления мирового господства – война.

Используя классовую ненависть правящих кругов Запада к Советскому Союзу, гитлеровская дипломатия стремилась воспрепятствовать созданию системы коллективной безопасности в Европе. Чтобы подогреть вражду к СССР, нацисты раздували миф об «угрозе большевизма». 27 февраля 1933 года запылал рейхстаг.

Берлин, вторник, 28 февраля 1933 года

Факельное шествие проходило по Паризер-плац. Его участники выкрикивали предвыборные лозунги национал-социалистов – до выборов в рейхстаг осталось пять дней.

Языки факелов отражались в темных окнах французского посольства. Ярко светилось лишь крайнее слева окно первого этажа – кабинет посла Андре Франсуа-Понсе. Мельком взглянув на ставшее привычным в последнее время зрелище, посол вернулся к своему собеседнику, советскому полпреду Льву Михайловичу Хинчуку, сидевшему у горящего камина в старинном с позолотой кресле. Несколько движений каминными щипцами – и пламя словно оживилось. Франсуа-Понсе удобно расположился в кресле напротив, и разговор возобновился.

– Я слышал от одного военного, – сказал Хинчук, – что под предлогом ремонта центрального отопления рейхстаг соединен подземным ходом с дворцом Геринга. Поговаривают, что поджигатели прошли этим путем. Франсуа-Попсе развел руками:

– Сейчас все возможно, эту версию нельзя исключить. Я видел сегодня американских и наших журналистов – они передали в свои редакции сообщения именно в таком духе. Гитлер быстро переходит от теории к практике. Смена власти здесь напоминает смену декораций на сцене, над которой не опустили занавес. Срывают старые декорации, устанавливают новые. Крик, шум, ругательства, приказания. Вот-вот что-нибудь отлетит в зрительный зал…

– Как знаток Гете, вы, наверное, помните его слова: нет ничего страшнее деятельного невежества, – сказал Хинчук.

Сорокашестилетний французский посол, выходец из профессорской семьи, питомец аристократической Высшей нормальной школы, дававшей кроме знаний большие связи, был в молодости учителем гимназии, затем занялся немецкой литературой. Будто предвидя свое назначение в Берлин в 1931 году, он опубликовал тогда солидный труд о поэзии Гете. Но сравнительно скоро Франсуа-Понсе бросил филологические упражнения и решил посвятить себя политике. После мировой войны он основал «Общество экономических исследований и информации» при крупнейшей организации тяжелой индустрии, став ее политическим приказчиком. И, занимая высокие посты в Париже и будучи послом в Берлине, все свои силы он отдавал поискам путей сотрудничества с Германией, выгодного промышленным и военным кругам Франции. Сотрудничества, где всеми делами, разумеется, заправлял бы Париж. Об этом мечтали еще Людовик XIV и Наполеон.

Франсуа-Понсе продолжал эту линию и теперь, после прихода к власти Гитлера.

– Уже появились сообщения, – заметил он, – о причастности к поджогу коммунистов.

– Этого следовало ожидать. Логика последних событий подсказывает, что в поджоге обвинят именно коммунистов. Через три дня после прихода Гитлера к власти Геринг запретил собрания и демонстрации компартии по всей Пруссии. Десять дней назад он приказал применять оружие против недовольных новым режимом. А теперь…

– Сегодня утром на завтраке в МИДе я спросил министра иностранных дел о пожаре. Фон Нейрат ответил: это – преступление коммунистов, виновный во всем признался, это преступление не человека, а партии.

– Ну вот, – усмехнулся Хинчук, – как все просто. Впрочем, это вполне укладывается в теорию господина Гитлера о том, что нет смысла заниматься мелким враньем, ложь должна быть огромна, она должна быть такой величины, чтобы никто и никогда не посмел подумать, что ее можно выдумать. Не сказал ли министр что-нибудь поинтереснее?

– У него один лейтмотив – Германия должна занять принадлежащее ей место в мире, должна стать равноправной с другими странами. Неделю назад, когда я был в Париже, наш министр иностранных дел Поль-Бонкур спросил меня: чего следует ждать от нового германского правительства? Я ответил, что все его силы будут направлены против внешнего врага. Кстати, с нами был Эдуард Эррио – к мнению последнего вы, русские, по-моему, особенно прислушиваетесь.