Советский полпред сообщает…

– Нам нужна Европа и ее колонии, – скажет он. – Не провинции, а геополитические категории, не национальные меньшинства, а континенты, не поражение, а уничтожение противника, не союзники, а сателлиты, не перемещение границ, а перетасовка государств всего земного шара, не мирный договор, а смертный приговор – такими должны быть цели великой войны.

А методы? Гитлер даст дипломатам установку:

– Я провожу политику насилия, используя все средства, не заботясь о нравственности и кодексе чести. Но я не начну войну немедленно. Наоборот, сначала надо даже смягчать конфликты, подписывать любые договоры и соглашения, вести политику примирения со всеми недавними врагами. Я буду двигаться этапами. Но в конечном счете меч будет решать все. В политике я не признаю никаких законов. Политика – это такая игра, в которой допустимы все хитрости и правила которой меняются в зависимости от искусства игроков.

С приходом к власти в Германии Гитлера международная обстановка резко обострилась, в Европе образовался очаг новой мировой войны.

Другой очаг мировой войны был на Дальнем Востоке. Еще в 1931 году Япония напала на Китай, захватила его северо-восточную часть – Маньчжурию и на следующий год создала там марионеточное государство Маньчжоу-Го. Японские милитаристы готовили новые агрессивные акции, прежде всего против СССР. Они угрожали также американским империалистическим интересам на Дальнем Востоке.

Два этих фактора плюс требования деловых кругов и общественности США признать СССР заставили нового президента Соединенных Штатов Франклина Рузвельта пересмотреть отношение Америки к Советскому Союзу. США оставались единственной великой державой, которая еще не признала СССР. Успехи советского народа в укреплении мощи своей страны привели к тому, что уже 24 капиталистических государства вынуждены были установить с ной дипломатические отношения. Реалистически мыслящие деятели все больше убеждались: игнорировать СССР в мировой политике нельзя.

Вашингтон, понедельник, 6 марта 1933 года

Дипломатический агент НКИД в США Борис Сквирский вошел в небольшой ресторан, расположенный неподалеку от Капитолия. Приятно было очутиться наконец в тепле – над Вашингтоном нависли низкие серые тучи, холодный ветер швырял в лицо колючие капли дождя. Сквирский не мог припомнить такого скверного марта, похожего на петроградскую осень, за все одиннадцать лет работы в американской столице.

Это были трудные и, наверное, самые длинные годы из его сорока шести лет. До 1920 года, когда судьба революционера забросила его на Дальний Восток, он и не помышлял о карьере дипломата. Партия направила Сквирского в министерство иностранных дел Дальневосточной республики. В 1921—1922 годах он в составе делегации Дальневосточной республики был в Вашингтоне, где работала международная конференция.

К тому времени всякие официальные отношения между Советской Россией и США прервались. В 1919 году в Америку прибыл представитель Советского правительства Людвиг Карлович Мартене. Он вручил госдепартаменту меморандум, в котором выражалась готовность РСФСР установить дружественные отношения с США. Но госдепартамент заявил, что отказывается признать Советскую Россию. Не имея возможности осуществлять дипломатические функции обычным путем, Мартене открыл бюро представителя РСФСР. Он сделал многое: наладил связи с фирмами и банками, заключил ряд контрактов. Но их реализации препятствовало американское правительство. Атмосфера травли и полицейских гонений вынудила правительство РСФСР в декабре 1920 года отозвать Мартенса.

Сквирский фактически продолжил его миссию. Находясь в 1922 году в Вашингтоне, он получил телеграмму из Наркомата иностранных дел:

Все связанные с нами правительства официально уведомлены через полпредов о воссоединении Дальневосточной республики с Россией. Сделайте аналогичное заявление в прессе и американскому правительству. Вы остаетесь нашим неофициальным представителем для информации и связи.