Советский шпионаж в Европе и США. 1920-1950 годы

Треппер поначалу отказывался отвечать на все вопросы. Ему дали три часа на размышления, и он переменил свое мнение. Конечно, он понимал всю серьезность своего положения. Не было никаких сомнений в том, что если он откажется сотрудничать с абвером, то его передадут в гестапо, а там найдут способ развязать ему язык. И Треппер согласился дать информацию в той мере, в какой ему это казалось приемлемым.

В первые часы он говорил о себе — различные имена, происхождение, служба, поездки по Европе. Такие разговоры позволяли ему выиграть время, и он продолжал говорить. Он открыл офицерам абвера некоторые принципы и методы работы советской разведки. Он говорил всё больше и больше, но самое интересное держал про запас.

Треппер был очень откровенен, когда дело касалось его самого и его деятельности. Допросы и неформальные разговоры с «большим шефом» велись непрерывно целыми днями. У него имелась масса интересных историй и неожиданных новостей. Когда он вспоминал о своих связях при итальянском и бельгийском королевских дворах и в аристократических кругах Германии, Франции, Испании, это звучало как сказка. Он даже знал подноготную Ватикана.[165]

Но немцы требовали имена и адреса. Они заявили Трепперу, что отделаться общими фразами ему не удастся и если он хочет жить, то должен выдать своих товарищей. Треппер позвонил по телефону своему верному секретарю Кацу и назначил встречу на станции метро «Мадлен». Когда Кац пришёл, его арестовали и поставили перед лицом «большого шефа». Треппер приказал ему выдать немцам всё, что тому было известно. Кац подчинился и передал немцам рацию, которую держал у себя дома. Его надежда на то, что таким образом он спасет себе жизнь, оказалась тщетной. Уже через несколько недель немцы выкачали из него всё, а потом отправили в Германию и казнили.

Среди других Треппер и Кац выдали также Робинсона. Используя «почтовый ящик», Робинсона пригласили на встречу. 21 декабря 1942 года Кац в сопровождении двух офицеров абвера был доставлен на машине на место встречи. Он указал им на ожидающего человека, который в течение двух десятилетий являлся выдающейся фигурой советского шпионажа. Робинсон не оказал сопротивления, а вот Кац, согласно немецкому рапорту, «разнервничался…».[166]

Робинсон отказался что-либо открывать или кого-либо впутывать в это дело. Его отправили в Германию и после несомненно жестоких допросов в гестапо наверняка казнили[167].

Потом Треппер выдал Василия и Анну Максимовичей, всю их сеть и связи с германскими военными кругами. Аресты шли быстро один за другим: Альфред Корбен, директор «Симэкса», был взят 19 ноября, Лео Гроссфогель — 30 ноября, Василий Максимович и его сестра Анна — 12 декабря, невеста Максимовича, «Гошо», — примерно в то же время, Иоганн Подсядло и Кати Фелькнер — 7 января 1943 г.

Когда Жермен Шнайдер, курьер Коминтерна, выданная Абрамом Райхманом, была доставлена в Париж и предстала перед «большим шефом», тот приказал ей говорить. Она повиновалась и выдала ценную информацию, главным образом о сети германской «Красной капеллы». Этим признанием она не купила себе свободу, хотя и сохранила жизнь. В 1943 году ее отправили в концлагерь Равенсбрюк. Когда кончилась война, она вышла оттуда тяжелобольной и вскоре скончалась в швейцарском санатории.

Разгромив парижскую сеть, немецкая контрразведка обратилась к двум другим центрам советского шпионажа во Франции — в городах Марсель и Лион. В 1941–1942 годах Марсель был центром многих международных шпионских сетей. Там нашла приют известная советская группа под руководством Виктора Гуревича, который скрылся из Брюсселя вместе с Маргаритой Барча и её ребёнком после полицейского налета в декабре 1941 года. Другой важной персоной здесь был Жюль Жаспар, тоже из советского шпионского аппарата в Бельгии, плюс Маргарита Мариве, Альпе и другие.

Лион в 1941–1942 годах был центром французского Сопротивления. Кроме того, он приобрёл известность как место, где работала советская агентурная сеть и находили убежище многие разведчики. Здесь собралась интересная группа, в которой были Иезекиль Шрайбер, бывший секретарь для особых поручений при советском военном атташе (он был арестован немцами, но бежал в июле 1942 г., а потом пытался работать на радиостанции в Лионе), Исидор Шпрингер, немецкий коммунист, приехавший из Брюсселя, Отто Шумахер, убежавший в Лион после ареста Венцеля, и многие другие.

К концу 1942 года германская контрразведка провела операции по охоте на шпионов на «свободной территории» и советские аппараты были разгромлены.

В марте 1943 года военный трибунал в Брюсселе слушал дело трех русских офицеров: Константина Ефремова, Михаила Макарова и Давида Ками (назвавшегося Антоном Даниловым) из брюссельской сети. Председателем суда был Манфред Редер, тот самый, который выступал в роли обвинителя на процессе «Красной капеллы» в декабре 1942 года.