Советский шпионаж в Европе и США. 1920-1950 годы

С началом войны 1939 года Шульце-Бойзен, теперь полностью сложившийся в политическом отношении, вступил в последний и наиболее активный период своей жизни. Он видел в войне не только катастрофу, но и начало конца нацизма. Несмотря на пакт, заключенный между Берлином и Москвой, он все свои надежды возлагал на Россию.

В роковой день первого сентября 1939 года группа германских интеллектуалов встретилась в частном доме в Грюневальде. Другой участник встречи, Гуго Бушман, оставил нам следующее описание Шульце-Бойзена:

«Стройный офицер военно-воздушных сил возрастом чуть больше тридцати, с худым лицом и полными жизни и энергии голубыми глазами, был самой интересной персоной в этом грюневальдском кружке писателей, артистов и художников. Они отмечали не какой-то праздник, а начало войны. Что за иллюзии были у этих людей! Все они были уверены, что надвигается конец Третьего рейха, многие из них верили, что он очень близок, — в любой момент они ожидали воздушного налета англичан на Берлин. Только офицер люфтваффе, чья челюсть дрожала при одном упоминании о нацистах, не был согласен, однако не хотел подрывать их веру. Мелкий буржуа Гитлер неизбежно обречен на падение, но этого будет не так легко добиться».

В целом Шульце-Бойзен не питал большого доверия к Англии, а политика Чемберлена отвратила его от этой страны. Он не считал, что Англия способна противостоять Гитлеру, и обратил всё свое внимание на Восток. «Не ожидайте британских бомбардировщиков на первой стадии войны, — говорил он, — их страна слишком слаба, освобождение — это работа для русских, а не для англичан. Я выразил свое неодобрение по поводу пакта Гитлера со Сталиным, но Шульце-Бойзен не согласился со мной. Для него пакт казался умным маневром — когда настанет время, русские ударят и окажутся победителями».[224]

На первой стадии войны (1939–1941 годы) Шульце-Бойзен расширил круг своих друзей. Он вошел в контакт со старыми коммунистами и офицерами разведки в советском посольстве. Тогда-то и сформировалась «группа сопротивления», которая впоследствии получила название «Красная капелла». Вокруг Шульце-Бойзена собралась группа людей, готовых пойти гораздо дальше чисто политической оппозиции. Он встретил преданного и послушного рабочего-металлиста Ганса Коппи, старого бойца КПГ, бывшего редактора газеты «Роте фане» Иоганна Зига, Иоганна Грауденца и некоторых других. Одним из наиболее известных людей в этой группе был знаменитый писатель и театральный режиссер Адам Кукхоф, близкий друг Арвида Харнака, человек другого поколения — Кукхофу в то время было за пятьдесят. Как и многие люди из мира искусства, он был неустойчив в своих политических симпатиях, и некоторые из его ранних романов отражали настроения германского национализма. Теперь, однако, он писал для «Красной капеллы» листовки прокоммунистического духа. Его жена Маргарита, которая служила в расовом управлении и переводила «Майн Кампф» на английский язык, была коммунисткой и помогала Кукхофу в его антинацистской работе.

Незадолго до начала войны против Советской России Шульце-Бойзен был представлен «Александру Эрдбергу» в советском посольстве в Берлине. Шульце-Бойзен был одним из трех человек, отобранных и утвержденных для того, чтобы возглавить разведывательный центр в Берлине на случай войны. Двумя другими были Арвид Харнак и Адам Кукхоф. Показательно — и фатально, — что ни один из них не был настоящим аппаратчиком с опытом подпольной работы, не был знаком с секретной радиотехникой и кодами, с реальными партийными делами: всякого рода уклонами, оппозициями и чистками. В этом отношении немецкая разведывательная сеть существенно отличалась от аналогичных групп за рубежом, которыми руководили прошедшие прекрасную школу Леопольд Треппер, Гуревич и «Шандор Радо». Эту группу характеризовали любительство, наивность и «салонный коммунизм». С другой стороны, им был присущ горячий энтузиазм и фанатизм и большая преданность делу, чем у их зарубежных коллег.

«Александр Эрдберг» вручил Харнаку кодовую книгу и обучил его искусству шифрования. Шульце-Бойзен и Коппи получили уроки передачи и приема радиосообщений. В мае и июне 1941 года «Эрдберг» передал несколько раций Коппи и Кукхофу, а перед отбытием оставил своим берлинским операторам 15 тысяч марок.