Советский век

Сталин, по-видимому, хорошо понимал историческую эволюцию титулов правителей Руси. Первоначально правитель назывался князем, что было не особенно престижно, поскольку князей было много. Потом Василий III принял титул государя, но все это слишком напоминало титулы других правителей того времени. Титул царь - русский эквивалент германского кайзер и римского цезарь, - обретенный Иваном Грозным, впечатлял сильнее, а по отношению к Грозному он звучал даже зловеще. Наконец, Петр Великий остановил выбор на императоре как на самом престижном титуле из всех возможных. Его наследники сохраняли за собой весь перечень титулов, начиная с императора. Сталин хотел найти свое место в этом списке. Однако выше императора никого не было, и ему пришлось остановиться на генералиссимусе - звании, которым не обладал никто из царей.

Мы не тратили бы время на ироничные экскурсы, если бы страсть к оглушительным титулам была присуща исключительно Сталину, однако ее разделяли и другие генеральные секретари. Это говорит о том, что при правителях, не знающих, что делать со своей властью, превалирует политическое пустословие.

Подобные политические и психологические заимствования из прошлого не должны заставить нас забыть главное: генералиссимус двигался в никуда. Утверждение своего родства с империей и, прежде всего, с ее царями, безжалостными строителями государства, должно было позволить ему отказаться от обязательств, которые он принял на себя, обещая построить социализм, что оказалось невозможным.

Ощущение державности в ее имперском обличье дало Сталину силу и возможность раз и навсегда покончить с большевизмом, основатели которого выступили против него: Ленин охарактеризовал Сталина как «великорусского держиморду» и потребовал снять с поста генерального секретаря, которому он не соответствовал. И он действительно гордился своей грубостью, резкостью и ставил целью стать подлинным представителем великой нации, не стесняясь выглядеть «держимордой».

Именно в этой ипостаси отождествление с русским национализмом требовало от Сталина резкой смены идеологической ориентации. В этом смысле нет ничего более показательного, чем утверждение нового шовинистического гимна во славу мифической «Великой Руси», оскорбившего нерусские национальности империи и явившегося худшим проявлением великорусского национализма, развязанного во время послевоенной кампании против космополитизма. Для этого было мало просто устранить большевистские кадры.

Речь не шла о первой, второй или второй с половиной фазах построения некого «изма»: это пустые слова. Реальным успехом Сталина стала созданная им сверхдержава, которой он никому не обещал, и аграрный деспотизм, который можно причислить к самым поразительным историческим феноменам XX века. Сталинская система возродила старинные исторические модели (скорее империю Ксеркса, чем Николая I или Александра III); она воплотилась в жизнь путем сокрушительной индустриализации, на которую ни Ксеркс, ни Николай не были способны.

На ум приходит «восточный деспотизм» - термин, предложенный ориенталистом Карлом Виттфогелем. Этими словами определяется бюрократическая система, в которой центральную роль играет каста священнослужителей (эквивалент партии?). Во главе стоит монарх с неограниченной властью, которому приписывается сверхъестественное происхождение. Экономическая и социальная база такой системы - многочисленный сельский пролетариат. Сходство поражает, особенно если учесть, что Сталин присвоил себе деспотические «права», его жестокие страсти диктовали политику, и ему постоянно нужны были враги, которых он «клеймил», перед тем как напустить на них развращенные секретные службы. Но в данном случае термин «восточный деспотизм» неприменим. Старые деспотические режимы крайне медленно изменяли деревенские общества. Относительно сталинской системы гораздо более пригоден термин «аграрный деспотизм».

Действительно, эта система не только вышла из деревенского прошлого, но и осталась укорененной в нем. В эпоху НЭПа крестьянство составляло 80 % населения России; но движущей силой режима была индустриализация, внесшая громадные перемены в общество и возвестившая новую эру.С самого начала брак двух авторитарных систем - старой статичной модели и новой индустриальной - способствовал формированию режима с деспотичным и репрессивным характером, поскольку они перемешивались в управляемой государством экономике, полновластным владельцем которой являлось то же государство.