Советский век

По мере того как положение Сталина на вершине власти становилось более крепким, категория «контрреволюционных преступлений» становилась все более неопределенной. Это касалось как УК, так и практики. Органы безопасности старались выйти из-под контроля закона и юридических властей и расширяли спектр деспотии и карательных мер. Настоящая машина террора была создана и в любой момент могла обрушиться на каждого. Членство в партии вне зависимости от стажа не приносило желаемого результата и становилось опасным. У Сталина были свои счеты со многими членами партии, в том числе и с теми, кто помогал Сталину выковывать инструменты его могущества.

Прибегая к поддержке «прирученной» партии и «тайной полиции», пользующейся неограниченными полномочиями и непосредственно подчиненной «вождю», Сталин без ложной «сентиментальности» или каких-либо сдерживающих факторов открыл для себя путь к единоличному правлению мощным централизованным государством. Фактически государство представляло собой военную машину, готовую к бою и располагавшую всеми необходимыми для войны средствами.

Знаменательно, что «старая партийная гвардия» (за исключением, пожалуй, только Ленина) долго не могла осознать, что Сталин способен фактически на все.

Можно ли сказать, что они оказались слишком «европеизированными», чтобы разгадать эту темную душу, определившую психологию режима?

Или просто были близорукими?

Или (это кажется более вероятным) были настолько пропитанными социалистической идеологией, что не смогли осознать, что на самом деле находятся не на пути к прогрессу, а к самым глубинам «матушки России», и что это путешествие требует иных средств, чтобы предотвратить худший сценарий развития событий?

Каким бы ни был ответ на эти вопросы, но различные внутрипартийные течения, некогда бывшие в оппозиции Иосифу Сталину, - сторонники Льва Троцкого, Григория Зиновьева и Николая Бухарина, «пробуждаясь» лишь после того, как кто-то из них терпел фиаско, сражались с полной отдачей сил в течение четырех лет. Многие кончили тем, что сдались «на милость победителя» (Сталина). Троцкий, насильственно отправленный в изгнание, стал исключением.

В период между 1929 и 1932 гг. после поражения главных оппозиционеров лишь небольшие группы разочаровавшихся из круга высшей официальной власти пытались выступить с критикой Сталина, но и они вскоре были нейтрализованы.

Среди них следует особо отметить чрезвычайно смелую нелегальную организацию, возглавляемую бывшим секретарем одного из московских районных комитетов партии Мартемья-ном Рютиным. Он распространил документ в 100 страниц, озаглавленный «Сталин и кризис пролетарской диктатуры», в котором обвинил Сталина в предательстве партии и революции. Существует информация, что Центральный комитет не позволил Сталину физически уничтожить Рютина, после того как в 1932 г. он был арестован. Говорят, что на допросах Рютин вел себя мужественно, бескомпромиссно и заявил следователю, что «не встанет на колени». Его бросили в тюрьму, где он провел около четырех лет, а в 1937-м тайно расстреляли.

Другой оппозиционер, о котором мы упоминали, - Христиан Раковский. Находясь в изгнании, он продолжал писать блестящие критические исследования о политике Сталина и его режиме вплоть до 1934 г., когда, наконец, «раскаялся», был возвращен в Москву и восстановлен в партии (1935 г.), что, однако, не спасло его в январе 1937-го от повторного ареста, а в 1941-м (мы уже писали об этом) - от расстрела на основании подписанного Сталиным постановления Государственного комитета обороны.

После репрессий, направленных против оппозиционеров, критику режима продолжали только небольшие группы и одиночки, которых, впрочем, насчитывалось довольно много. Высшие партийные и государственные органы получали компрометирующую информацию либо после того, как при обыске обнаруживались соответствующие материалы, либо если они поступали по почте в прессу, партийные органы и даже самому Сталину - естественно, без подписи. В открытых ныне архивах исследователи находят большое количество таких анонимок.

Открытые и нелегальные формы организованной оппозиции стали невозможными. Но индивидуальные демонстрации, а также коллективные выступления с политическим подтекстом - беспорядки, стачки, выход из партии (под уважительным предлогом) - позволяют думать, что народ и партийцы все-таки не молчали.

Эта тема требует более подробного исследования, однако уже сейчас существуют новаторские работы и публикации документальных сборников, выполненные Олегом Хлевнюком либо под его руководством. Благодаря им впервые стало известно о многообразных формах оппозиции и протеста, существовавших даже тогда, когда, казалось, это было абсолютно исключено.