Советско-финский плен 1939-1944

Будучи на положении вруна, передавая неправду во время читки газет и книг, я всегда старался в разъяснениях наводить мысли слушавших на размышления о власти, существующем строе. Делал я это осторожно, чтобы нечем себя не скомпроментировать. В процессе моих наблюдений и работ, я делал вид, что с полным желанием и прилежностью работаю в роли заместителя политрука. Но, я изучал глубины лжи и обмана, наблюдал методы воспитания в армии, настроения командного и рядового состава, их отношение к пропаганде. Я видел несправедливость и недовольство масс — армейской. Мои наблюдения мне подсказывали и окончательно убеждали, что в СССР построено все на фальшивой манете. Я видел людей, которые внутри себя недовольны советской властью, но они ни единым звуком не могут этого произнести в слух. Родители — колхозники, пишут своим сыновьям — мрем с голоду, а в армии, красноармейцу колхознику говорят — твои родители и ты сам живете прекрасной жизнью «сталинской эпохи». Это один пример из миллионов подобных несправедливостей. В процессе моих наблюдений у меня вырабатывалось тысячу разнообразных планов — создать ядро борьбы против существующего строя. Поведать откровенно свои мысли кому нибудь, это значит пойти под растрел. Но, отказаться от зародившихся мыслей — не мог и не могу.

Примерно в августе м-це 1939 г. был переведен в батарею. Работа та же. Все то-же. Своих мыслей и работ я не прекращал. Переход польской границы в сентябре м-це 1939 г. — скрыто. Я так же объяснял, что это предлог для захвата бывшей Польской территории. Осторожно, но я старался вполне правдиво об этом говорить. В период марша в Польше соприкасаться в разговорах с населением нам было запрещено. Но, по мере возможности, я старался вполне справедливо освящать жизнь в СССР.

Подробно раскрывал методы преследования религии в СССР. Останавливался на вопросах полного отсутствия товаров широкого потребления, голодной жизни крестьян в колхозах и т. д. Несколько раз я был замечен политруком, что разговариваю с жителями, за это мне было вынесено взыскание — выговор. Меня никогда не покидала мысль уехать за границу. В период прибывания в Польше, свое желание хотел осуществить. Будучи в мест. Высоко-Литовск, в одну из ночей, я готовил побег за реку Буг, что бы потом уехать в Югославию, но в ночь в которую я решил бежать — меня поставили в наряд. Своего побега выполнить я не мог. Надежду бежать из России я не терял. Эта мысль у меня в голове была всегда на первом месте, хотя я возвратился в СССР и жили до момента приезда полка на фронт в Финляндию в январе м-це 1940 г. Моя работа в роли заместителя политрука, за весь период вышеизложенного времени, заключалась в исполнении приказаний политрука. Политруком давались мне указания издавать в подразделении стенгазету.

Этих приказаний я не выполнял. За это так же получил предупреждение. Радио и печать подготавливали общественное мнение СССР о якобы готовящемся нападении на СССР со стороны Финляндии. По указанию политрука, я конечно читал красноармейцам газетные статьи, но то же самое по мере возможностей, старался одиночкам говорить, что это вновь как предлог для войны, что бы захватить Финляндию. После начала войны, сообщения в печати о создании «Правительства Куусинена» и заключения «О взаимной помощи» пакта, было мною разгадано как маневр правительства СССР

Некоторые военные старались так же найти истину сего. Были вопросы комиссару полка — как же так, «правительство Куусинена» создано в 20–25 км от советской границы? Подобных дел в истории государств никогда не было? Но нас заставляли верить и говорить об этом другим. Прибыв на фронт, моя работа заключалась аналогично предыдущей. Я все время пассивничал, даже в вывешивании газет на витрину.

Мысли красноармейцев, всегда наводили на то, что в Финляндии жили хорошо. Об этом можно было судить по постройкам и оставленых в них вещам. Указывал так же на то, что фины дерутся как львы — значит любят свою родину.

Политрук батареи, стал меня подозревать в том, что я разлагаю массы. Всегда свои замечания он кончал фразой «тебе будет плохо». Все время я искал удобного момента — перейти на сторону финов. Но меня никуда не пускали. Всегда меня держали на огневой позиции. Иногда мне удавалось уйти на передовую позицию, чтобы осуществить свое желание — бежать к финам. Но, обычно всегда были большие расстояния до места нахождения финов. Беспрерывное ведение огня с обеих сторон, так же самое не давало возможность перебежать.