Советско-финский плен 1939-1944

В связи с этим замечу, что, по официальным финским данным, с которыми согласны и российские историки, во время советско-финляндской войны в плену умерли 113[8] военнослужащих Красной Армии[9]. Кроме того, автор приводит данные о том, что во время Зимней (!) войны для пополнения продовольственного пайка в лагерях финские военнопленные «привлекались к сбору ягод, грибов, хвои и т. д.»[10] Утверждение господина Ирютина о том, что «труд стал средством выживания», применительно к Зимней войне не выдерживает критики, так как, в отличие от войны Продолжения, во время советско-финляндской войны 1939–1940 годов труд финнов не получил широкого распространения. Финские военнопленные были заняты в основном на работах по обслуживанию лагеря — в сапожной, столярной и т. п. мастерских. Более того, УПВИ НКВД СССР из-за малочисленности финских пленных вообще считало нецелесообразным использовать их на работах вне лагеря. Ситуация изменилась в 1941 году, когда труд действительно стал «средством выживания», так как за выполнение и перевыполнение производственных норм военнопленным увеличивали паек.

В подобных публикациях авторы активно муссируют различные слухи и домыслы, подаваемые как исторические гипотезы или открытия, что существенно усложняет работу историков. Приходится такие «прогрессивные, прорывные исследования» подвергать критическому разбору, выявляя недобросовестность подхода к историческим источникам и фактам, то есть, по большому счету, впустую тратить время и силы при развитии исторических исследований.

Заканчивая краткое знакомство с советской и российской историографией, можно отметить еще несколько работ о проблеме коллаборационизма[11]. В последнее время появилось значительное количество публикаций о подразделениях вермахта, сформированных из бывших граждан СССР. Гораздо меньше известно в России об участии советских граждан в воинских формированиях в составе финской армии. В связи с этим необходимо отметить статью петербургского исследователя В. Мусаева «Советские граждане на службе в финской армии в годы Второй мировой войны»[12]. Автор подробно рассматривает вопросы формирования национальных воинских подразделений и о сотрудничестве советских граждан с финнами в период 1939–1940 годов. К сожалению, статья написана на основе финских книг и публикаций, без привлечения российских архивов.

В продолжение темы коллаборационизма необходимо упомянуть статьи петербургского историка К. Александрова «Вызов режиму (К вопросу об антисоветских настроениях в частях действующей армии в период советско-финляндской войны 1939–1940 гг.)»[13] и «Сбои в «системе активной несвободы»»[14]. Автор высказывает мнение, что, в отличие от европейского коллаборационизма, в наибольшей степени спровоцированного определенными общественно-политическими симпатиями непосредственно к социально-экономической или политической доктрине фашизма, разносторонняя поддержка, оказанная противнику гражданами Советского Союза, обусловливалась беспрецедентными внутренними пороками сталинского общества. Поэтому автор рассматривает данный процесс в качестве самостоятельного, стихийного протеста части общества против внутренней террористической политики советского государства, усугублённой режимом личной власти И. В. Сталина. Определенную устойчивость и динамичность антисталинскому протесту, по мнению К. Александрова, придавало деятельное существование белой эмиграции, в особенности ее военной части, готовой возобновить вооруженную борьбу при первой же благоприятной возможности.