Советско-польские переговоры 1918–1921 гг. и их влияние на решение белорусского вопроса

Практическое использование отмеченного мандата ставилось в прямую зависимость от общего военно-оперативного положения. «С изменениями на фронте может измениться и ситуация в белорусском вопросе, оно станет в полном объеме», – отмечал А. Г. Червяков в своем письме к ЦБ КП(б)Б 4 октября 1920 г. [90, с. 200]. В разговоре по прямому проводу Г. В. Чичерин советовал А. А. Иоффе не использовать мандат 16 сентября до более удобного момента, а представить польской делегации «бумагу, которая дает Вам право определять границу Беларуси» [225, с. 58].

А. ГЧервяков и И. Г. Клишевский выехали 18 сентября в Ригу, где 21 сентября состоялось торжественное открытие мирной конференции. В отечественной историографии встречаются различные точки зрения по поводу точной даты приезда главы Советской Беларуси. Так, В. И. Пичета, еще в 1928 г. в журнале «Полымя» утверждает, что А. Г. Червяков прибыл в Ригу только «в середине работы конференции» [219, с. 129]. А. П. Грицкевич сообщает о включении председателя ВРК БССР в состав российско-украинской делегации только через месяц, после подписания прелиминарного мирного договора (12 октября 1920 г.), более того упоминается о его участии во время второго этапа мирной конференции [66, с. 100]. Однако письма А. Г. Червякова к ЦБ КП(б)Б уточняют этот вопрос: первое письмо датируется 20 сентября 1920 г., последнее – 3 октября 1920 г. Отъезд из Риги в Минск состоялся примерно между 3 октября и 8 ноября 1920 г., так как очередное заседание ЦБ КП(б)Б (8 ноября) состоялось уже при участии А. Г. Червякова.

Фактически ВРК БССР издал два мандата на ведение переговоров, что давало возможность рассматривать белорусский вопрос с разных сторон, все зависело непосредственно от позиции польской делегации. Однако, польская делегация выступила против допущения представителей Советской Беларуси к мирным переговорам, не признала легитимности белорусской советской государственности, вместе с ней и мандат ВРК БССР от 16 сентября 1920 г. Польская сторона согласилась по требованию РСФСР на самостоятельный участие УССР в переговорах, но выступила решительно против такого же участия БССР, отрицая за ней статус независимого и суверенного государства, ссылаясь на то, что Беларусь не имеет четко определенной восточной границы, полноценных представительных органов, сформированных на основе свободных выборов, и полноценного представительства на международной арене [273, с. 265].

Исходя из общей позиции польской делегации, еще 23 сентября 1920 г. А. А. Иоффе обратился к Г. В. Чичерину с просьбой дать инструкцию по целесообразности нахождения в Риге белорусской и галицийской делегаций. Он считал, что руководители БССР должны остаться на конференции в качестве консультантов или экспертов до более благоприятного момента, когда они могут выступить в качестве официальных лиц. В свою очередь, Г. В. Чичерин советовал А. А. Иоффе сделать акцент на мандат, выданный белорусами делегации РСФСР, и в дальнейшем тему присутствия белорусов в Риге не затрагивать. Но А. Г. Червяков продолжал оставаться в Риге «инкогнито», продолжая «ожидать общих изменений положения на фронте, принимая участие в заседаниях конференции, однако, не выполняя никакой роли «ни полномочного представителя, ни консультанта» [90, с. 201]. 28 сентября 1920 г. он сообщил из Риги, что не имеет возможности делать что-нибудь по уже решённому разделу Беларуси и остается в латвийской столице только из-за партийной дисциплины. А. Г. Червяков пробовал повлиять на ход переговоров путем давления на А. А. Иоффе. Однако руководитель российско-украинской делегации заверил руководителя БССР, что вопрос об участии белорусов в работе конференции можно будет поставить после ликвидации войск П. Н. Врангеля, когда советская власть укрепиться [273, с. 266].