Советско-Вьетнамский роман

Рузаев перевернулся, прижавшись спиной к шероховатому камню. Он поднялся выше деревьев и сквозь листву видел голубую чашу залива и притулившуюся к берегу деревню. Часть крыш из пожухлой рисовой соломы скрывала листва, зато длинный пирс для рыбачьих лодок на высоких сваях и лодочный сарай хорошо виднелись на фоне воды.

Рузаев видел, как по пирсу бегут люди, заметившие самолеты. Маленький пулеметчик запрыгнул в корзину, обложенную мешками с песком, и начал ловко заправлять ленту. Из домов выбегали жители, таща за собой детей.

«Бедные люди, – неожиданно с болью осознал Рузаев. – Они так долго воевали, что каждое движение отработано до автоматизма». Да, в деревне началась паника, люди боялись, и все же каждый бежал в точно выбранном направлении. Деревня сверху напоминала муравейник, в который мальчишка ткнул палкой – все бегут и суетятся, казалось бы, глупой суетой, а, в конце концов, крыша оказывается заделана. И еще он вспомнил, что американцы называли их глупыми суетливыми макаками.

Самолеты ударили по окраине деревни кассетными бомбами. От обоих самолетов отделились серые сигары, которые раскрылись в воздухе и распались на сотни маленьких бомбочек. Бомбочки образовали клубящийся смертоносный рой, и этот рой ударил по окраине, прямо в толпу людей, которые бежали, неся за спинами детей, кошелки с имуществом и катя перед собой ручные тележки. Гудящий рой осколков пронизал воздух, не убивая наповал, а лишь нанося чрезвычайно мучительные раны.

В огромных клубах дыма и пыли вверх полетели бревна, пучки соломы, обломки, какие-то лохмотья. Промелькнула тележка с оторванным колесом, за ней – половина человеческого тела. Казалось, крик боли пронзил воздух, крик, неслышимый на таком расстоянии из-за гула разрывов.

Захлебываясь, вдогонку самолету застучал пулемет, тут же ему стал вторить еще один, замаскированный где-то на лесной прогалине. Самолеты, сотрясая ревом воздух, ушли на разворот.

– Ну! – полковник стукнул кулаком по камню. Зенитно-ракетная батарея молчала, хотя самолеты сделали горку и пошли на второй заход. Это было непонятно. Батарея могла прикрыть этих несчастных – и не прикрывала.

Рузаев знал, что американцы боялись. Боялись наших ракет, которые четко объяснили им, кто хозяин в небе Вьетнама. И они боялись самих вьетнамцев, их маленьких, почти игрушечных солдатиков, едва достававших до плеча упитанным рослым рейнджерам и весивших в два-три раза меньше их. Маленьких солдатиков, не способных в рукопашном бою одолеть втроем одного «коммандос» не из-за недостатка выучки, а из-за вечного голода и невыносимо тяжелого детства. Но эти солдатики, невероятно трудолюбивые, были хозяевами в своих лесах и могли незаметно обойти любых часовых и неожиданно оказаться прямо посреди воинской части врага. Эти маленькие солдатики были мастерами маскировки и своими ловкими и сильными руками строили целые города под землей, абсолютно незаметные не только с воздуха, но и с земли. Они могли прорыть ходами целый холм и спрятать у него внутри стрелковую дивизию. Вьетнамцы походили на русских тем, что знали лес и любили его. Американцы леса боялись, им за каждым кустом мерещился маленький солдатик с желтым узкоглазым лицом. Не в силах справиться с Вьетконгом в его родном доме, янки пытались стереть с лица земли сами джунгли. Кассетные бомбы, напалм, химическое оружие – все это они бросили в бой. Убить как можно больше. Просто жми кнопку и выливай химическую смерть, превращай квадратные мили земли в выжженную пустыню. А потом по этой пустыне пройдут рейнджеры и воткнут посередине звездно-полосатый флаг как символ новой демократии.

Американцы надеялись на такую войну. Они надеялись летать и убивать с воздуха совершенно безнаказанно, так, как это делалось всегда во всех странах, как они привыкли. Но летать не очень-то получилось, потому что полковник Рузаев стоял на страже и защищал этих маленьких смешных человечков. И хваленым рейнджерам приходилось-таки лезть в джунгли с автоматом в руках, пытаясь завоевать чужую землю и навязать ее населению «общечеловеческие ценности», как янки это понимают. Но там за каждым деревом их ждали маленькие, голодные, страдающие от дистрофии солдатики, которые были у себя дома и защищали свою землю.

Страх подвел американцев и на этот раз, превратив отлаженную войсковую операцию в очередную бессмысленную и губительную для них самих бойню. Думая, что на окраинах деревни, в лесу, среди мирных крестьян прячутся партизаны, они нанесли еще один удар – напалмом.