Совиная башня

– Случается всякое… духи бывают хитрыми и жестокими. Они способны изменить суть всего живого, особенно если это древние духи, те, что существовали ещё до людей. Мой народ… – она запнулась, и Вячко уже подумал, что больше Неждана ничего не скажет, но она продолжила: – Мой народ однажды доверился духам. Давно, когда мы потеряли родину и искали новый дом. Духи обратились к нам, предложили свою помощь. Они пообещали укрытие и защиту. Они провели нас глубоко в свои пещеры, а взамен попросили нашей веры и службы. Мы поклялись поклоняться духам как новым богам взамен на помощь. Старейшины надеялись переждать беду и вернуться домой, но из пещер нас никто уже не выпустил.

Потрясённый, Вячко молчал. Он представлял мрачные тёмные подземные ходы, которых никогда не достигал солнечный свет, и запертых в пещерах людей.

– И как вы спаслись?

– Мы не спаслись, огонёк. Духи забрали наши цвета, наши краски, наши лица и волосы. Мы стали белыми, как пещерные рыбы стали бояться света, точно летучие мыши. Ты видел меня настоящую. Скажи, ты испугался? Тебе было омерзительно моё настоящее тело?

Вячко отвёл взгляд.

– Поэтому ты крадёшь чужое обличье? Потому что твоё собственное пугает обычных людей?

– Нет. – Неждана покачала головой и отставила кружку в сторону. – Я ношу чужое лицо, потому что моё собственное проклято. Мой народ попал во власть духов ночи и подземных вод. Мы противны свету и солнцу. Если мы появимся на солнечном свету в своём истинном обличье, то тут же умрём.

Рдзения, Совин

Дара рассказала королевскому целителю всё, что знала о Хозяине леса и его чарах. Поведала она об озере с золотой водой, о поющей богине в реке Звене, о чудесных лесных тропках, что могли провести за короткое время в любую точку леса. Показала она и те знаки, что выучила, Стжежимир записал их все с превеликим любопытством. Дара разъяснила ему значение тех знаков, что понимала сама, а остальные они решили изучить со временем вместе.

Дара рассказала о том, как Хозяин избегал встреч и приближался к ней только во снах, о том, что выгнал из Великого леса и больше ничему не обучал.

– Так зачем он сделал тебя лесной ведьмой, если вскоре прогнал? – недоумевал Стжежимир.

И только об этом Дара смолчала. Вместо этого она спросила сама:

– Зачем ты хотел заполучить знания лесной ведьмы? Чтобы свергнуть короля и Охотников?

Целитель посмотрел на неё во все глаза, и это был первый раз, когда он искренне и весело рассмеялся.

– Вороны успели заморочить тебе голову, – проговорил он.

Внешне Дара сохранила спокойствие.

– Мне всё равно, кто будет править Рдзенией, но… я бы, пожалуй, хотела избавиться от Охотников. А ты нет?

Стжежимир облизнул губы и резко закивал.

– Да-да, всё дело в них. Или нет? Чародеи, должен я сказать, сами виноваты в своей участи.

Дара нахмурилась. Старик усмехнулся в усы.

– Не согласна? Ещё бы, ты просто глупая деревенская девка, которая выросла на сказках о великих чародеях, преданных подлым королём. Ты знать ничего не знаешь. А я находился здесь, в Совине всё это время. Я видел своими глазами, как сгорела Совиная башня.

Стжежимир оскорблял легко, колко, понимая, что Дара не посмела бы возразить. Она находилась в его власти и была вынуждена слушать и соглашаться со всем. Но она давно привыкла склонять голову перед теми, кто обладал большей властью, вот и на этот раз проглотила обиду.

– Так что случилось на самом деле? – Она опустила голову, чтобы не выдать своей злости.

Откинувшись на спинку кресла, Стжежимир натянул покрывало повыше. Несмотря на растопленный очаг, он всё равно мёрз. Зима в городе и вправду ощущалась иначе. Она была промозглой и ветреной, задувала в каждую щель и пробиралась под одежду. Даже в маленькой деревянной избушке на мельнице Дара никогда так тяжело не переживала холода.

– Чародеи стали неосторожны, вот что случилось. Они хотели всё больше и больше власти, и однажды королю это надоело, а лойтурцы только этого и ждали, – ответил Стжежимир. – А я, наоборот, всегда старался оставаться в тени. Так уж вышло, что меня обучали чародейскому мастерству на Благословенных островах. В Империи всегда плохо относились к чарам, и от моего учителя – троутосца – мне передалась привычка скрывать свои способности. Так что по возвращении в Рдзению я притворялся обычным целителем, пусть и всегда использовал свой дар для лечения. Какая разница, кем тебя считают – лекарем или чародеем, – если платят одинаково хорошо? Конечно, чародеи из Совиной башни быстро меня раскусили, но не выдавали. Какое им было дело до ещё одного чародея? Нас тогда в городе было не счесть.

Королевский целитель уселся поудобнее, потом махнул Даре рукой, велев подняться.

– Не стой без дела. Возьми пучок цветов в том углу. Да-да, этих. Знаешь, как называются?

– Болиголов, – вспомнила Дара. – Для кого это?

– Для принца Карла.

Глаза у Дары стали, наверное, как два блюдца, и Стжежимир вновь расхохотался.

– Но болиголов опасен…

– Если не грызть его как морковку, то не отравишься.

Он вздохнул, как если бы говорил с непроходимым дураком, и пояснил: