Совместно нажитое

– Не реви, тушь потечет и вообще… – Баба Вера махнула рукой. – Последнее дело реветь. То-то я сразу подумала, что у вас с Тимуркой обязательно что-то будет. У меня глаз-алмаз. Я это дело чую. Вы с Тимуркой просто пара. Охохох! – Она тяжело вздохнула. – И чего теперь?

– Баб Вер, я разводиться хочу.

– Может, не стоит? Муж что говорит?

– Говорит, прибьёт, если дёрнусь.

– Вот. Знаешь, Байкачаров не последний человек в отрасли. Если твой муж сумел его с работы уволить, значит, от тебя и вовсе мокрое место оставит. – Баба Вера опять тяжко вздохнула. – Ох, лихие времена сейчас пошли.

– Чего же мне делать?

– Как чего? Терпеть, конечно. Чего все бабы обычно делают? Вот и ты терпи.

– Как терпеть-то, ведь я мужа уже практически ненавижу! Правильно говорят, что от любви до ненависти один шаг.

– Неправильно говорят. Можно подумать, ты его раньше любила.

– Любила, конечно! – возмутилась Марина.

– Если б любила, у тебя бы с Тимуркой ничего не произошло. Поверь мне, деточка, я давно живу.

– Но он же мне изменял!

– Кто?!! Байкачаров?

– Нет, муж!

– Значит, я права. Понимаешь, настоящая любовь может быть только взаимной. Остальное видимость и самообман. Муж тебя не любил и не любит, ты его тоже не любила и уж точно любить не будешь.

– Так почему он меня не отпустит?

– А потому что! Мужики они собственники. Ты для твоего мужа такая же частная собственность, как и всё остальное совместно нажитое. Так что не реви, бери себя в руки, стисни зубы и жди подходящего момента. Ты же финансовый директор, а все финансовые директрисы по определению коварные стервы. Вот что мы теперь без Байкачарова делать будем? Это большой вопрос!

Баба Вера выкатилась из кабинета, а Марина постаралась погрузиться в работу. Несколько раз она пыталась дозвониться по номеру Байкачарова, но с тем же результатом. Абонент упорно не желал выходить на связь. Постепенно предновогодние денежные проблемы предприятия всё же её захватили, и она перестала думать о своей нелегкой доле. В результате с работы Марина ушла поздно. Конец квартала и конец года это вам не фигли-мигли какие-нибудь. Пришлось долго совещаться с главбухом, чтобы минимизировать и оптимизировать годовые налоги. Кто в курсе знают, что хоть годовая отчётность и сдается в апреле, но вот движение денежных средств по счетам потом уже никак не исправишь. Последний банковский день и баста! Сиди потом и бейся головой хоть об стол, хоть об стену. Навороченного не воротишь.

Когда Марина сквозь предновогодние пробки сначала пробилась к универсаму, а потом, наконец, добралась до дома, Рукожоп уже был там. Он забрал у неё пакеты с продуктами, помог ей раздеться и чмокнул в стриженый затылок. Марина непроизвольно дернулась.

– Ты чего дергаешься? – удивился он.

Ещё б не удивился, наверняка, думает, раз до оргазма довёл, так ему теперь первое место и кубок мира? Может, ещё и ноги помыть да воду выпить?

Марина повернулась и заглянула ему в наглые стальные глаза. В это его белое золото с бриллиантовой крошкой. Он ухмыльнулся. Марина не смогла выдержать его взгляда и опустила глаза.

– Вот скажи, зачем ты человека уволил? – поинтересовалась она по дороге в свою гардеробную. – Мы же с тобой вроде договорились. Ты вот мне даже браслет шикарный подарил. Извинялся.

– Это я перед тобой извинялся. За своё поведение. Не худо бы и тебе за своё извиниться. А его я ударил по самому больному месту. Знаешь, какое у мужика самое больное место?

– Догадываюсь! – Марина остановилась на пороге, развернулась и подумала, не ударить ли ей сейчас вот по этому самому его больному месту. Аж глаза прищурила.

– Нифига ты не знаешь. – Рукожоп опять нехорошо ухмыльнулся и грубо запихнул её в гардеробную. – У мужика самое больное место – деньги!

– Ты мне дашь переодеться?

– А я чего-то не видел? Или ты мне назло не только подстриглась, но ещё и татуировку на одном месте сделала: «здесь был татарин»? Вчера вроде не было ничего такого, я хорошо всё проверил.

– Дурак. Ничего я тебе назло не делала.

– Разве? А с татарином переспала не мне назло? Или от большой любви? Вот он теперь на всю жизнь и запомнит, что чужое брать нельзя. Ему проституток мало? Чужую жену подавай? Или на тебе штемпель поставить, как в паспорте? С указанием – «не влезай, убьёт»!

– Он ни в чём не виноват! Я сама! Слышишь? Сама его соблазнила.

– А мне пох, кто из вас кого соблазнял. Мою жену трахать нельзя! Я тебя сам… Если захочу, конечно. Уяснила!

– Уяснила.

– И хватит мне тут из себя оскорблённую невинность корчить. Переодевайся быстро да ужин готовь. Жрать хочу! Юрка из аэропорта с минуты на минуту приедет.

– Как из аэропорта? Сегодня? – ахнула Марина.

– Так! Сегодня. Хотели тебе сюрприз сделать. Но тебе ж не до того. У тебя за татарина сердце не на месте. Тьфу! – Рукожоп вышел из гардеробной и хлопнул дверью.