Совместно нажитое

– Я люблю, хоть у меня и нет слуха, поэтому меня в детстве особо мучили музеями, но честно признаюсь, в новом здании Мариинки еще ни разу не была. В Михайловском театре тоже. Он в моем детстве как-то не котировался. Мы теперь всё больше в заграницах оперу посещаем. Если, конечно, удастся мужа уговорить. Вот уж он точно оперу терпеть не может.

Марина не стала уточнять, что Рукожоп не любит оперу и балет, не потому что его в детстве родители мучили культурной программой. В городе Киров родители Рукожопа в основном занимались физическим развитием единственного сына, его мучили тренировками, однако это странным образом не повлияло на его любовь к спортивным каналам и мероприятиям. Так же она не стала упоминать, что оперу муж не любит посещать исключительно с Мариной, а вот с малолетними консерваторками ходит туда с удовольствием.

Оказалось, дама с супругом приехали из Нового Уренгоя, по профессии она учительница. Разумеется, уже много лет не работает, как и все дамы её круга, но ностальгирует по школе. Особенно по советской. Марина согласилась, что советская школа не чета теперешним, извинилась и отправилась на поиски туалета. Необходимо было освежить помаду, да и восторженная учительница ей уже изрядно поднадоела. В туалете Марина обнаружила ещё одну даму средних лет, нюхавшую кокаин. Разумеется блондинку. Дама совершенно не смахивала на учительницу, но Марина нисколько бы не удивилась, если бы и та оказалась именно ей. Толька эта учительница была не провинциальной, а, похоже, столичной. Так сказать, продвинутой. И преподавать она могла бы иностранные языки. Во всяком случае, чувствовалось, что дама по-иностранному точно разумеет.

– Ой! – пискнула Марина. Не хотелось мешать или, не дай Бог, спугнуть человека.

– Чего ойкаешь? – Дама расхохоталась. – Присоединяйся.

– Спасибо, я как-нибудь… – Марина юркнула в кабинку.

– Ну, и зря! Сдвигает точку сборки, и мир уже не кажется таким говенным. – Дама шмыгнула носом и покинула заведение.

Марина вышла из кабинки, помыла руки, густо накрасила губы и задумалась о сказанном дамой, разглядывая себя в зеркале. Пожалуй, несмотря на отсутствие юного овала, ей пока рано таким образом сдвигать точку сборки. Она для начала всё-таки попробует развестись. А уж, если не удастся…

Когда она вернулась в зал, Рукожоп всё ещё веселил нужного человека, а учительница явно загрустила. Марина тяжело вздохнула и отправилась к учительнице. Надо соответствовать статусу примерной жены и не выпендриваться, раз вежливо попросили. Недолго осталось. Она опять усиленно улыбалась и во всём соглашалась с тем, что вещала учительница. Видимо, той долгое время не удавалось никого как следует поучить. А тут вот, пожалуйста, такая милая Марина, да ещё и стриженая, как пятиклассник. Ну, как же не наставить подобную петербурженку на путь истинный. Хорошо, что вскоре всех позвали в банкетный зал. Рукожоп радовался, что их вместе с важным господином и его учительницей посадили за стол к самому главному руководству, он под столом взял Марину за колено, сжал, наклонился к ней и шепнул:

– Умница моя, спасибо!

– Не за что. – Марина ухмыльнулась. Оказывается она всё-таки умница, а не дура, как он убеждал её всю их совместную жизнь.

Чинным мероприятие оставалось недолго. После выступления когда-то популярных питерских исполнителей, тщетно пытавшихся развлечь жующую публику, начались те самые танцы-шманцы и пение караоке. Марина заподозрила, что точка сборки успешно сдвинута не только у дамы из туалета. В довершение какой-то отвратительный не в меру развеселившийся мужчина стал недвусмысленным образом лапать Марину, но Рукожоп быстро и вовремя разрулил неприятную ситуацию и в самый разгар веселья, которое уже полностью соответствовало определению «дым коромыслом», увлёк жену к выходу. Уходя, Марина заметила, как важный человек лихо отплясывал вместе со своей учительницей.

В машине Рукожоп бесстыдно завалил Марину на сиденье, распахнул шубу и полез под платье. Ей стало невыносимо стыдно перед водителем, она сделала мужу большие глаза и шикнула на него. Странным образом он послушался и прекратил свои поползновения. Всю дорогу до дома сидел смирно. В лифте они уже ехали одни, и Рукожоп разошелся не на шутку, задирая ей подол. Узкое платье поддавалось с трудом.