Совместный исход. 1976

Сегодня зашел Иноземцев. Он с Арбатовым, Бовиным, секретарем ЦК Кулаковым и помощниками Генсека вернулись в Завидово после Нового года, в отличие от меня, Брутенца и Ковалева. Позвонил по моему ВЧ в Тбилиси Шеварднадзе.

Спрашивает:

- Что делаешь?

- Вот видишь: готовлю Варшаву (совещание Секретарей ЦК), речь Б.Н.'у пишу.

- Ты знаешь, на днях такой всплеск был там, в Завидово по этому поводу. Не помню уж, с чего пошло, только он (Генсек) как вспыхнет: «Х... знает чем занимаются, какое- то совещание придумали! Делать нечего! Вместо того, чтоб нам вот помогать съезд готовить, занимаются чепухой. И что они там перед съездом могут наговорить?! Кому это нужно!» И пошел, и пошел по вашему Пономареву. Александров даже вступился, говорит: «Ну, зачем же, мол, так, Леонид Ильич. Ведь вот первый зам Пономарева Загладин здесь с нами работает, до этого работали и очень много сделали Черняев и Брутенц - они тоже из пономаревского отдела. Так что Международный отдел ЦК уже немало сделал для Отчетного доклада» и т.д. Но тот ни в какую. Досталось опять бедному Б.Н.'у - хуже, чем тогда с этой злосчастной кубинской телеграммой.

Я буквально взревел: Как же так, Коля? Ведь не только мы, замы, но Б. Н. сам был против того, чтоб проводить это совещание до съезда. Б.Н. тянул с этим два месяца, хотя на него давил Катушев и чехи. Но он уже не мог сопротивляться, когда из Варшавы со съезда ПОРП пришло сообщение, что на встрече делегаций братских стран Брежнев горячо поддержал эту идею, выдвинутую Гусаком и Биляком. Именно они предложили перенести на январь это очередное совещание, намеченное на июнь (в Варшаве). Это же зафиксировано и в телеграммах из Варшавы от советской делегации, и в письмах-приглашениях ЦК ПОРП Лукашевичем и Фрелеком, которые на этой неделе специально приезжали в Москву. Мы все не идиоты и понимали, что до нашего съезда довольно нелепо проводить совещание по координации внешнеполитической пропаганды. Однако, кто же мог ослушаться прямого указания. Коля! Ты пойди и расскажи все сейчас Б.Н.'у.

Он колебался, потом позвонил в приемную: Б.Н. оказался занят с делегацией. Посидел, порассуждал вслух и стал вдруг убеждать меня ничего не говорить Пономареву, не волновать старика, все равно ничего уж не изменишь.

Но я пошел к Б.Н.'у и рассказал ему. Тот действительно был удивлен, расстроился. Долго рассказывал, как было дело, хотя знал, что я и так все знаю. Я ему говорю: Вы ведь все равно должны сообщить Леониду Ильичу свои замечания по Отчетному докладу (текст был разослан Секретарям ЦК), вот «как бы невзначай» и скажите ему, что выполняете его задание.

Б. Н. ответил, что Брежневу звонить запрещено. Замечания он передаст письменно. И вообще он влезать в это дело не будет. Пусть Катушев. Я ушел.

Что же происходит?

Либо Брежнева не поняли (хотя при мне еще в Завидово он по какому-то случаю хвалил «идеологическую координацию соцстран»); либо он настолько не любит Пономарева, что само его присутствие в каком-нибудь деле превращает в глазах Генерального это дело в пустое занятие и выпендреж, в «глупость академика». А тот-то старается, из кожи лезет, все норовит показать, как он горит на работе и «служит партии», не считаясь ни со здоровьем, ни с возрастом.

В субботу был на творческом вечере Евтушенко. Лично был приглашен им, и билеты (2) он мне, заплатив, оставил загодя в дирекции ЦДЛ. Один билет отдал у входа какой-то дрожавшей на морозе женщине. Потом сидели рядом. Она оказалась из Тулы, работает в типографии. Обожает Евтушенко: «из всех газет вырезаю его стихи». Прелесть, какая непосредственность и простота. И еще раз я подивился этой нашей провинциальной образованности, в которой неведомая российская сила, хотя это и очень смешно с точки зрения столичной интеллигентности (даже настоящей, не снобистской).

Читает он себя хорошо, с блеском. Бутылка кефира, подтягивание штанов, впрочем по последней моде Лондона, откуда он только что прибыл.

Особенно «Старухи». Новая поэма про Ивана Федорова - так себе, перепевы его собственной (и других) модной темы: культура и власть через старину. Может быть, под влиянием Дезьки (Давида Самойлова), но без дезькиной образованности и исторического чутья, и с кукишем в кармане, которые слишком уж грубо выпирает.

Публика на 90 % евреи. Попробовал понять - почему. Но обессилел в поисках ответа. В основном - около-литературная среда и просто завсегдатаи культурных мероприятий подобного рода. Впрочем, все было пристойно, не хлопали буйно в местах, пахнущих «антисоветчиной».

27 января 76 г.

Только что вернулся из Варшавы. Уехал туда в воскресенье. Совещание секретарей ЦК соцстран по международным и идеологическим вопросам. Делегация: Пономарев, Катушев, Смирнов. Кроме того - замы и консультанты.

На самом совещании - обычный обмен трепом, который, впрочем, косвенно отражает политическое настроение в каждой партии-участнице.

Но сначала - «шестерка» (без румын и почему-то без кубинцев и монгол) в замке Радзивилла. Парк и замок, - как в польских кинофильмах.