Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

Это был важный момент вообще в налаживании взаимопонимания с американским руководством. Пожалуй, ключевой момент, чтобы найти общий язык: на равных и по-деловому, оставляя идеологию каждый при себе. Конечно, и на этот раз у нас было, что сказать в ответ на очередные и уже набившие оскомину претензии по правам человека. Но мы не поддались на этот соблазн. И когда переговоры вышли на уровень конкретных обсуждений конкретных проблем, сказалась правильность такого подхода: реализм без всякой эйфории, без иллюзий, готовность к разумным компромиссам, обоюдная конструктивность.

Центральный момент визита — Договор о РСМД. У нас было полное понимание — и с этим мы ехали, имея полную поддержку Политбюро, — что от того, как пойдет этот вопрос, зависит все остальное, весь процесс развития советско-американских отношений и нормализации международной ситуации в целом.

Поэтому очень важно было не спасовать перед военно-техническими трудностями. Они были немалые. И преодоление их обязано было в немалой степени нашей твердой политической решимости — перейти этот барьер, выйти на Договор. А что касается развязки действительно очень сложных военно-технических узлов, то наши товарищи оказались на высоте, в том числе и в первую очередь я хотел бы отметить умелые действия маршала Ахромеева и зам. министра иностранных дел Бессмертных.

После опыта предшествующих двух лет, когда мы начали действовать в духе нового мышления, было очевидно, что нужны уже практические результаты, нужна проверка на деле идей, которые мы провозгласили и которые хотели внести в международную практику. Мир ждал этого, мир этого требовал. От этого зависело доверие к нашей новой внешней политике. Мы хотели и стремились поставить ее на испытание жизнью. И решающим пунктом здесь была как раз проблема Договора о РСМД.

Это было испытание для нас. Но это было испытание и для наших партнеров, для американцев, испытание на серьезность подходов к ключевой проблеме современного мира. Это была практическая проверка и их заявлений на самом высоком уровне о том, что ядерная война недопустима, что США тоже стремятся к разоружению, что они хотят нормальных международных отношений.

Продвижение на этом направлении открывало дорогу и на других направлениях разоруженческой проблематики — по ядерному, химическому, обычному оружию. Оно создавало фон для таких же деловых подходов к региональным проблемам и к двусторонним отношениям.

Встреча в Вашингтоне была важной проверкой и другой основополагающей идеи нового мышления, а именно — что его успех и его эффективность зависят от того, как идут у нас дела дома, как идет перестройка.

Дело ведь не только в том, что объективно увязаны эти два процесса и не только в том, что мы искренне, без всяких задних мыслей, связали одно с другим в своей концепции, в своей политике, в разработке своей теории. Дело также в том, чтобы и мир почувствовал и понял эту связь. И хотя это, казалось бы, моральная сторона дела, но она имела и огромное практическое значение.

И вот в Вашингтоне мы впервые воочию увидели, какой существует огромный интерес ко всему тому, что происходит у нас, к нашей перестройке. И та доброжелательность, в какой-то степени даже энтузиазм, с какими встретил нас чопорный Вашингтон, явились показателем изменений, которые уже начали происходить на Западе и которые свидетельствуют о начале размывания «образа врага», о подрыве мифа о «советской военной угрозе». Это было знаменательно для нас. И это было замечено во всем мире.

Визит — официальная акция. Мы ехали туда на переговоры с президентом, с представителями его администрации. Но это были и встречи с Америкой, самой разной Америкой — с молодежью, интеллектуалами, деятелями культуры, прессой, деловыми кругами и даже с чиновной элитой Америки, с теми, кто обслуживает Администрацию.

И это тоже очень важная часть визита — момент подлинного узнавания друг другом разных по существу миров — в русле общей логики, диктуемой растущей целостностью и взаимозависимостью мира.

С нами хотели встретиться очень крупные фигуры современной Америки. В прессе замелькали даже предупреждения — Горбачев, мол, приехал не только вести переговоры с президентом. Он приехал оказать влияние на всю Америку, включая тех, кто в конечном счете определяет ее экономику и ее политику.

Мы обратили в связи с этим внимание на то, что наши партнеры не захотели давать ничего конкретного в прессу о том, как идут переговоры с президентом один на один и в делегациях. Мы же готовы были пойти на это. Так что по части гласности мы оказались в очевидном выигрыше. Тем самым мы подтверждали искренность, честность нашей позиции и тот факт, что мы приехали, чтобы действительно делать дело, большую политику, а не играть в прежние игры.