Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

Загладин и Грачев привезли из Западной Европы опасения: не грядет ли (по закону маятника) новый фашизм. Потому, что в Восточной Европе победили даже не «центр», а правые, растут реакционные настроения — что самое опасное — на обывательском, в основном националистическом уровне и как отрицание чего-либо похожего на «коммунизм», а значит и всего «левого».

Оказывается, социал-демократы в лице СССР и Восточной Европы, как они их ни ругали, ощущали все таки «тыл» для всего левого движения, в противовес реакции. Этот тыл исчез. А национальный распад там и русский шовинизм у нас грозят вернуть, если не в сталинизм, то что-то похожее на николаевскую Россию — оплот всего реакционного или «великую державу», но хуже — бывшую великую, т. е. с версальским синдромом, поскольку объединение Германии, потеря союзников «отнимают» у нее победу в Великой войне — единственный и общепризнанный ее вклад в прогресс человечества и в собственное достоинство.

В разговоре с Асадом (президент Сирии) он отвлекся опять на рассуждения о «социалистической идее» в рамках перестройки. Не видит что ли, что пока эта идея в обществе держится лишь на консервативной инерции («За что боролись!» «Тогда было равенство, хоть и в бедности»)? В этом смысле характерен почти дебильный народный депутат Сухов — шофер из Харькова.

Не видит что ли М. С., что ничем оригинальным, что было бы неизвестно современному капитализму «социалистическая идея» не отличается: ни в экономике, ни в демократии, ни в других ценностях? Мы не наполнили эту идею оригинальным содержанием и никто не сможет это уже сделать.

Литва — самая болевая для него (М. С.) точка. Она — в экономической блокаде. А «восстания», которого он ждет против Ландсбергиса и Прунскене, все нет и нет. Нет у него политики в отношении Литвы, а есть одна державная идеология: не допустить распада империи. В Свердловске недавно вновь заявил — не отступит от этого.

Он очень усталый и стареет на глазах. После встречи с Асадом на улице Алексея Толстого, жаловался нам с Брутенцем, что дошел до ручки, голова ломится. И впрямь: вчера де Мезьеру (премьер ГДР) наговорил с ходу такого, от чего придется отступить. Потом диктовал свою речь для съезда РСФСР, который действительно может все и порешить, если Россия захочет выйти из СССР.

Воротников уже подал в отставку (с поста Председателя Совмина РСФСР). Власова прочат на ПБ на его место. Но, наверное, это не пройдет. Скорее всего, будет Ельцин «со всеми вытекающими». А М. С. его в Свердловске объявил конченым как политического деятеля.

Решил выписать из Селюнина: статья «Порой я чувствую себя Кассандрой», «Собеседник» № 17 за апрель 1990:

«. . Нам нужна дееспособная власть и рынок. Нынешнее правительство не в состоянии сказать народу: «Коммунисты завели страну не туда». И оно должно уйти, уступив место коалиционному правительству, у которого будет одно преимущество: оно не связано ни с отмирающей идеологией, ни с тем выбором, который, якобы, раз и навсегда сделан в 1917 году, ни с грузом, ни с преступлениями прошлого.

. . Новое право (нынешнее исчерпало кредит доверия) пойдет на введение рынка и смену общественного строя».

И еще у него: «Горбачев не мог поступить иначе, не мог не отстать. 3 года назад он не мог отменить 6-ую статью Конституции, ввести закон о выходе из СССР, объявить разнообразие форм собственности, ввести многопартийность и т. п. — он на другой день стал бы «еще одним пенсионером союзного значения.

. . Иначе — хаос, гражданская война и, может быть, диктатура, если не коалиционное правительство с такой выступит программой».

Статья написана 2 апреля, т. е. до решений Президентского совета по экономике, до того, когда М. С. уже говорит не о «планово-рыночной», а о просто рыночной. Но он ведь, как заявил в Свердловске, опять собирается «советоваться с народом». Но народ никогда не «посоветует» отпустить цены. Он будет держаться за старое (пусть «царь» даст), а если не даст, он его скинет — через «улицу».

Посмотрим, вещая ли будет Кассандра.

5 мая 1990 г.

1 мая на Красной площади. Исторический день. Впервые на площади митинг, а потом шествие, но с требованиями и предупреждениями, вместо «ура, да здравствует» После того, как сошла первая, официальная волна демонстрантов, на площадь ввалилась вторая волна «московских клубов избирателей» с лозунгами «Долой Горбачева», «Долой КПСС — эксплуататора и грабителя народа», «Долой социализм», «Долой фашистскую красную империю», «Свободу Литве», «Партия Ленина прочь с дороги» и т. п. Горбачев и другие стали спускаться с Мавзолея под улюлюканье и хохот, сопровождаемыми криками: «Позор», «Пошляки». Красную площадь покрыл оглушительный свист. Вот такая ненависть. 30 тысяч. Пусть, как говорит Бакатин, только 7 тысяч среди них активистов, но остальные-то 23 тысячи ведь рядом, значит, вместе.

Горбачев звонил мне вечером, ругался: хулиганы, мурло. Вот тебе и Моссовет Гаврилы Попова! Это же его затея!