Совок-10

Судя по тому, как дёрнулся Данилин, я понял, что он осознал, что его непозволительно занесло. Да еще и прилюдно.

Чтобы потянуть время и сообразить, как лучше отреагировать на мою дерзость, начальник трясущимися руками медленно достал из пачки сигарету. Потом он, не экономя время, разминал её и прикуривал. И только после пары затяжек поднял на меня глаза.

— Не понимаю я тебя, лейтенант! — глядя на меня сквозь выпущенное облако дыма, пожал он плечами, — Такое предложение дважды не делают! А к генералу, разумеется, нужно прибыть вовремя! Я тебе для этого свою машину дам, — очень грамотно отыграл назад Данилин. — Да, чуть не забыл, тебя подполковник Зинченко просил связаться с ним!

— Понял, Алексей Константинович! Обязательно свяжусь! — истово изображая готовность к полному подчинению воле начальника, ответил я и присел на свой стул.

Ничего не понимающий народ крутил головами и тихо, но активно между собой перешептывался. Упоминание, да еще так обыденно и запросто, начальника областного УВД генерал-майора Данкова, спровоцировало в следственной среде нездоровые толки. И, чего уж там, произвело на присутствующих, не побоюсь этого слова, неизгладимое впечатление.

Данилин, судя по всему, не желая созерцать спровоцированный им всплеск страстей, грозно прикрикнул на подчинённых и приказал всем расходиться по рабочим местам. Меня он тоже задерживать не стал. Из чего я сделал вывод, что уверенность руководства в неизбежности моей экстрадиции за пределы следственного отделения, мне удалось хотя бы частично, но поколебать. Что ж, и то хлеб…

— За мной! — уже в коридоре скомандовала мне Лида, — Это что сейчас было? — стремительно ворвавшись поперёд меня в свой кабинет, начала задавать вопросы Зуева. — Какое еще, к черту, УВД? Причем тут ОБХСС? И какой из тебя старший опер?

Рассказывать Лидии Андреевне, что опер из меня, если что, будет не самым плохим, я не стал. Вместо этого я напустил на лицо грусть-печаль и опёрся задницей на её стол. Дабы видно было, насколько расстроен и обессилен я коварством руководства.

— Разлучить нас с тобой хотят, любимая! — вздохнул я, глядя в растерянные глаза начальницы. — А ведь только ты одна меня понимаешь и жалеешь, Лида! Чаю бы мне сейчас сладкого! И пирожок какой-нибудь! — совместил я вслух желание полакомиться вкусной стряпнёй начальницы с целесообразностью как-то её успокоить. И отвлечь от гнилых интриг оборотней в погонах и без.

Отвлечь удалось. Начальница кинулась исполнять моё гастрономическое пожелание. На столе появился курник, а чайник был включен в розетку.

— А зачем ты поедешь к генералу? — опомнилась капитанша и даже прекратила нарезать выложенный на тарелку курник, — Сергей, я вообще уже ничего не понимаю! ОБХСС, потом генерал! Что всё это значит?

Пускаться в долгие объяснения мне не хотелось. Лидин пирожок издавал слишком уж соблазнительный аромат. Да и вообще… И потому я привычно пошел на сделку с совестью. То есть на грубую ложь во спасение хрупкой женской психики. Что всегда и во все времена было и есть великое благо.

— Я, душа моя, слишком дорожу нашими с тобой отношениями! — откусив от щедро отрезанного Лидой куска, ответил я, — А потому никуда от тебя не собираюсь отдаляться! УВД и должность, это конечно соблазнительно и заманчиво, но близость к тебе мне дороже всего! — я еще раз куснул от кулинарных благ, — Такую золотую женщину, как ты, любовь моя, нельзя покидать. Даже ненадолго, потому, что сразу же уведут! Поэтому буду просить генерала, чтобы оставил меня при тебе. Здесь, в Октябрьском! Отрежь еще кусочек? — стараясь говорить понятно, пробубнил я полным ртом.

Воодушевлённая моей комплиментарной невнятностью Зуева схватила нож и через секунду на моей тарелке вновь оказался огромный кусок её курника.

В половине одиннадцатого, когда я уже закрывал в сейф дела, в дверь, как всегда без стука, ворвалась Антонина.

— Ты чего, забыл, что тебе в область пора выезжать? — грозно протявкала она на меня, бросая злобные взгляды в меня, — Беги вниз, машина Алексея Константиновича ждёт у входа! Или тебе и генерал не указ⁈

Я глубоко втянул в себя воздух. Эта энергично-вздорная, но приближенная к руководству девица откровенно измывалась надо мной. Методично и непрерывно. Уже довольно длительное время. И выдыхаться, как я имел глупость на то надеяться, она, к моей печали, не собиралась. Похоже, что в изничтожении моей неискушенной юношеской психики Тонечка решила идти до конца. Навела на меня перекрестье своего прицела и бьёт в одну точку. Надо бы её как-то дезориентировать в этом устремлении.

— Да, что там генерал! — расстроенно всплеснул я рукой с зажатой в ней телефонной трубкой, — Разве о генерале сейчас мои мысли, друг ты мой Тонечка⁈ Ведь я не слепой и вижу, что ты на меня по какой-то причине сердишься! А за что, понять никак не могу. Еще на прошлой неделе хотел зайти к твоей маме и расспросить её, как лучше и вернее склонить тебя к замужеству, но не получилось! — обреченно пожал я плечами и жалобно улыбнулся.