Совок - 11

- Не понимаю я вас, Валентин Павлович! – осторожно решил я для начала немного пококетничать и покочевряжиться. – Если бы у меня были какие-то серьёзные связи, разве бы я в районе сейчас прозябал? Вы поймите, я не злой гений и не интриган! Я, как и вы, точно такая же жертва! Мне это уголовное дело по хищениям на ЛВЗ, как я понимаю, для моей же погибели подсунули! Хотя и не понимаю, кому я успел дорогу перейти! Вы, товарищ Матыцын, просто-напросто спросите у знающих людей и вам ответят, что никак оно мне не должно было попасть! Ни по сроку моей службы, ни по моей малой квалификации начинающего следователя! Со всей ответственностью заверяю вас в этом! – недоумённо скривив губы, прикинулся я обиженным недорослем. – Такого уровня дела обычно в УВД расследуют. И даже не в городском, а в областном! Так что вы бы лучше выяснили, кто это так распорядился, чтобы мне тот гнилой материал отписали! – для придания достоверности своим словам я возмущенно подёргал лицом, выказывая своё расстройство и детскую сердитость.

Мне и на самом деле было интересно, кто, и какими мотивами руководствовался, спихивая уголовное дело по «ликёрке» на меня. А еще я понимал, что времени на все озвученные мной проверки у Второго секретаря попросту нет. И, скорее всего, уже не будет. Он тоже прекрасно осознавал отсутствие у него времени. Но знать о моём понимании этого печального обстоятельства не мог. Как бы оно там ни было, а по всем имеющимся признакам я для него всего лишь пацан и не более того. Да, шустрый и да, наглый, но таки пацан. Который никак не может быть ему равным ни по уму, ни по опыту аппаратных интриг. Просто в силу своего возраста не может.

- А, что?! И выясню! – с подозрением разглядывая меня, сурово пообещал товарищ Матыцын, – Ты даже не сомневайся, Корнеев, я тебя обязательно выведу на чистую воду! Я обязательно всё выясню!

- Да разве ж я против, Валентин Павлович, выводите и выясняйте! – не выражая ни тревоги, ни беспокойства, легко согласился я, – Но еще раз повторяю, вы не там подвох ищете! И врага во мне вы тоже зря увидели. Вам бы лучше вокруг себя, как следует, оглядеться!

Секунду назад отвлёкшийся на поглощение чая Матыцын, вновь насторожился и замер. А потом медленно поднял на меня глаза, пытаясь распознать в моих словах скрытый смысл и коварную попытку ввести его в заблуждение.

- Что ты имеешь в виду, Корнеев? Говори! – его ярко синие глаза юного пионера застыли в хищном прищуре.

Пришлось собраться и постараться не проявить ответных эмоций. Дабы не подтвердить небеспочвенного его недоверия. Я без труда удержал на своём лице смесь обиды и библейского безгрешия. Всем своим видом показывая, как тягостно мне переносить последствия непонятных мне и уже состоявшихся интриг. Навлёкших на меня, столь обидное для комсомольца, недоверие областной партийной организации.

- Думаешь, я не знаю, что это Копылов тебя науськивает? – приоткрыл завесу над своей осведомлённостью партийный секретарь. – Дочку свою тебе подсунул и в зятья тебя тянет. Ты даже не сомневайся, Корнеев, я давно уже всё про тебя знаю! Так, что ты лапшу мне на уши не вешай, не трать время ни моё, ни своё!

Я вскинул на оппонента насмешливый взгляд. И не удержавшись, иронически ухмыльнулся. Проявляя тем самым не только очередной всплеск нахальства, но и молодецкой лихости и несдержанности. В виде воды, которая не держится в моей заднице.

- Неверная у вас информация, Валентин Павлович! – наверное, слишком уж неуважительно скривил я физиономию, – Извините, но уж очень узко вы мыслите! Я бы даже сказал, примитивно! При вашем-то непревзойдённом опыте!

- Чегооо? – скорее удивлённо, чем обиженно протянул мой контрагент по иезуитской беседе, – Ты что себе позволяешь, паскудник недоношенный?! Это я-то примитивно мыслю? А ну пошел вон отсюда, пащенок!

Стакан с чаем взбешенный Матыцын пожалел. Зато не пощадил перекидной календарь. Схватив правой рукой зелёный булыжник, он швырнул его в меня. Увернуться я успел, но острых ощущений от прошуршавшего мимо головы девайса хапнул от души. Глухо грохнувшившийся о красный ковёр массивный численник дал понять, что мне несказанно повезло. Бронза и малахит, из которых он, помимо бумаги, был изготовлен, оказались настоящими, и потому полновесными.

- Пошел вон, стервец, я сказал! Вон отсюда! – продолжал громогласно настаивать на моём уходе обкомовский начальник, – Всё, доигрался ты, гадёныш, п#здец тебе! И Копылову твоему тоже п#здец! Так ему и передай!

Похоже, и впрямь я немного заигрался. Лишканул и перегнул палку, как говорится. Хотя вроде бы ничего и не предвещало. Да, если честно, то и не сказал я ничего такого, чтобы вот так на меня вдруг обидеться! А, может, у этих утонченных нетрадиционных эстетов, как и у женщин, не те дни иногда случаются? Когда они становятся аномально нервными и гормонально непредсказуемыми? И вместо тарелок на кухне, календарями в своих кабинетах швыряются?