Совок 11

Еще несколько дней тому назад за подобную выходку он прямо сейчас и прямо в этом же кабинете уничтожил бы карьеру начальника УВД. Не сходя, а вернее, не вставая с места, набрал бы по аппарату АТС-2 номер министра МВД СССР и сообщил бы ему, что коммунист Данков не оправдал доверия партии. Такое право у него было. Вежливо, но твёрдо пояснил бы министру, что не так давно назначенный на столь ответственную должность генерал оказался склочником и скандалистом. Что он совершенно не способен взаимодействовать с коллегами из смежных правоохранительных ведомств и партийной организацией области. И, что по этой причине, на внеочередном Бюро обкома партии будет вынесено суровое, но принципиальное решение. Решение о невозможности дальнейшего замещения коммунистом Данковым должности начальника областного УВД.

И тут надо сказать, что Первый ничуть не сомневался, что Николай Анисимович Щелоков не стал бы защищать этого наглеца в генеральских погонах. Напротив, Евгений Фёдорович Игнатов был уверен, что министр его поймёт и обязательно поддержит. Не принято в СССР, в котором партия коммунистов является руководящим и направляющим органом, перечить ей в кадровых вопросах. Иначе будет нарушен главный принцип Устава коммунистической партии. Принцип демократического централизма. В конце концов и сам коммунист Щелоков в МВД СССР пришел не откуда-то, а с должности Второго секретаря ЦК компартии Молдавии. И потому правила игры он, как никто другой, знает хорошо. И, что самое главное, он неукоснительно им следует. Даже с учетом того, что является одним из самых ближайших сподвижников дорогого и любимого Леонида Ильича. С которым, как точно знал Игнатов, министр общается запросто и на «ты».

Это всё так! Так бы и надо было поступить. Но… Но не сейчас. Уж так вдруг получилось, что товарищ Игнатов, заслуженно считавший себя гроссмейстером в партийно-аппаратных играх, вдруг потерялся в пространстве. В последние дни и даже недели он перестал понимать происходящие вокруг него процессы. Не все, но некоторые.

И потому его циничная атеистическая душа идейного коммуниста начала заполняться тревожным волнением. Проверки, посылаемые по его голову, случались и раньше. Но тогда, по крайней мере, всё было понятно. И потому всё здраво и относительно верно им просчитывалось. А уже потом, в соответствии с состоявшимися расчетами, принимались правильные и взвешенные решения. И за ними сразу же незамедлительные меры. Но сейчас как-то всё выглядело по-другому. Чтобы хоть что-то и хоть как-то просчитать, нужны были исходные вводные. Желательно еще, чтобы они были истинными и объективными. Но беда как раз была в том, что в графе «дано» на этот раз было пусто. И это до крайности непонятное обстоятельство товарища Игнатова пугало. Да, пугало!

За неимением необходимой пищи для напряженного ума, расположенного за лобной костью, пришлось довольствоваться природными инстинктами и наработанными рефлексами. Первый секретарь вынужден был довериться не холодной многоопытной голове, а спинному мозгу. То есть копчику, а, если сказать еще определённее, то своей заслуженной коммунистической заднице. Которая, как барометр, уже несколько дней настырно предвещала ему бурю, молнии и громы.

А еще, его, как боевое красное знамя, прожженная в прежних боях и невзгодах партийная жопа нашептывала ему сокровенное. Что в эти непростые предпроверочные дни следует отойти от догм и пересмотреть некоторые приоритеты. И, что в окопе сейчас лучше соседствовать с наглецом из МВД, но никак не с обосравшимся ВрИО внука Дзержинского. Поскольку тот, судя по всему, погряз не в играх, а в игрищах.

Товарищ Игнатов никогда не стал бы тем, кто он есть сейчас, если бы не умел, как следует, разбираться в людях. Вот и теперь он видел, что областной милиционер что-то понимает или даже что-то знает про ссыкливо суетящегося комитетчика. Что-то очень нехорошее. Еще он видел, что гэбист под вполне терпимым давлением мента сразу же и до обидного несолидно поплыл. И, что при всём прочем он по-настоящему испуган. Не так, чтобы до неконтролируемого поноса, нет. Но всё-таки настолько, что можно с умеренной уверенностью предполагать глубину той сортирной ямы, в которой он завяз и сейчас так беспомощно барахтается.

И потому, по совокупности всех названных и неупомянутых причин, делать ставку на доблестного чекиста товарищ Игнатов поостерёгся. Но и с отморозившимся милиционером связывать себя он так же пока не хотел. Опасался. Уверен он был лишь в одном. Надо было как можно быстрее прекращать эту нехорошую свару силовиков. Совсем не вовремя они затеялись щелкать зубами друг на друга.

Но до того, как надеть намордники на правохранителей, кровь из носа, нужно было всё же выяснить, насколько жидко обосрались чекисты. Хотя бы примерно, но нужно было бы понимать кое что. Понимать, какими подзатыльниками, пока еще неизвестные гэбэшные фортеля, могут обернуться для области и для него лично.