Совок-3

– Корнеев. Мы с Евгением Геннадьевичем договаривались, – изобразил я улыбку огненно-рыжей секретарше, поливающей из детской пластмассовой лейки цветы на подоконнике. Импортное платье в полторы моих зарплаты выгодно подчеркивало все достоинства барышни. Хороша чертовка! Ну, хоть в чем-то я готов был согласиться с верным ленинцем Копыловым.

Рыжая молодица, с фигурой дорогой профурсетки и строгими очками народной заседательницы районного суда, посмотрела на меня и нажала клавишу на переговорке.

– Евгений Геннадиевич, Корнеев подошел, – и почти сразу указала мне на черную дермантиновую дверь взглядом, – Проходите… Корнеев! – через паузу между приглашением и моей фамилией очень неприветливо выплюнула секретарша.

Мне даже показалось, что и без того унылые ее очки недобро сощурились.

Эвон как! Стало быть, доверяет ей свои сокровенные настроения Евгений Геннадиевич. Вон и неприязнью ко мне уже успел с ней поделиться. Злобная какая… Ну, так и у нас самих револьверы найдутся!

– Ты вот что, милая, ты мне чаю принеси! Я с лимоном люблю и сахара две ложки, – не глядя на халдейку, приказал я и сразу же вошел в дверь кабинета, не давая ей возможности огрызнуться.

Сам себе я бы три ложки сахара насыпал. Но из ее рук пить я все равно ничего не стану. Эта змея, наверняка плюнет в чашку или того хуже, нассыт.

Все были уже на месте и, как мне показалось, мое появление беседы не нарушило. Ждали меня молча. Значит, и со мной спорить они уже не будут.

– Здравствуйте, товарищи! – поздоровался я с присутствующими в соответствии с местным этикетом.

Сел я, на всякий случай, рядом с рыхлым Гудошниковым, предпочтя иметь такого мышечно массивного собеседника, как Герасин, через стол. А лучше бы, еще подальше. Не мелкий Копылов тоже был через стол, но слева и вдобавок еще через Гудошникова. Уже хорошо.

Ответного приветствия я так и не дождался. По всему выходило, что никто из этих троих своим товарищем меня не считал. Но с другой стороны, оно и не удивительно. Ведь и я с ними не совсем по-товарищески поступаю. Это, если мягко сказать…

– Итак, друзья, я жду ваших предложений, – я обвел взглядом присутствующих.

Друзья, включая потребсоюзного борова Гудошникова, упрямо молчали. Никто из них первым разговор начинать не хотел. Как дети, ей богу! Я, вернее, тот юноша бледный со взором горящим, начинал злиться. Ситуация становилась непонятной, надо было брать инициативу в свои руки и как-то поаккуратнее взбодрить этих совковых тормозов.

Выбор был невелик и мальчиком для битья я выбрал Гудошникова.

– А вам, любезный, я отдельно хочу выразить свое неудовольствие! – повернулся я к толстому служителю его величества дефицита и благ для избранных.

– Что еще такое?! Что вам опять от меня нужно?!! – злобно заскулил, переводя взгляд с меня на Копылова и опять на меня, главный областной потребсоюзовец.

Копылов с Герасиным ожили и тоже с опасливым интересом подняли глаза.

– Вы, голубчик, утаили от меня наличие гаража. Того, который у вас во дворе. Нехорошо! – я осуждающе покачал головой.

Герасин, уже почти не скрываясь, ухмылялся, а Копылов все еще не никак размораживался.

– Какого еще гаража?! – включив дурака, отчаянно затупил жадный до недвижимости Гудошников.

– Того самого, который стоит во дворе вашего дома, под окнами теперь уже моей квартиры, – пояснил я резво вскочившему со стула жирному гобсеку.

Ситуацию разрядила вошедшая с подносом жопастая огненная фурия. Если честно, то я не верил, что она принесет истребованный мной чай.

– Две сахара, – расставив передо мной доставленное, сухо подтвердила она мой заказ, не упомянув про лимон, крохотные дольки которого лежали на отдельном блюдечке.

Школа! Умеют партийные товарищи воспитывать обслугу. Страну просрать, это запросто, а вот собственный комфорт, это дудки! Это уже святое!

– Спасибо, милая! Ты ступай, я, если что еще понадобится, тебя позову! – отпустил я секретаршу.

Она, бросила короткий взгляд на своего охреневшего шефа, но так и не дождавшись его реакции, молча удалилась.

– Короче, гараж мне тоже понадобится! И, что там от меня нужно для прописки? – поднял я глаза на гадского папу разбойного насильника.

– Ваш паспорт и заявление, – Гудошников, судорожно сглотнул и рухнул толстой задницей на стул.

Я послушно достал из кармана паспорт и подвинул его по столу к щедрому дарителю квартиры.

– Евгений Геннадьевич, будьте добры листочек! – посмотрел я на Копылова.

Вот он, момент истины! Если сейчас он даст бумажку для заявления, то и свою машину, и деньги тоже отдаст.

Товарищ Копылов с каменным лицом сунул пузану, сидящему к нему ближе, несколько смятых листов, которые он сгреб пятерней со своего стола. Тот передал их мне.

Написав под диктовку Гудошникова заявление, я оглядел двух его подельников.

– Ну, что, товарищи, пришла и ваша очередь делать взносы! – сгруппировался я на всякий случай, чтобы в два-три прыжка добраться до двери в приемную.

Хозяин кабинета выдвинул ящик стола и достал из него пачку зеленых пятидесятирублевок. Без конверта, просто вульгарную пачку денег в банковской упаковке. И перекинул ее через свой стол.