Совок 4 (СИ)

— Сама понимаешь, отпустить тебя я сейчас не могу. Переночуешь в камере, а завтра поедешь с нашими на обыск. Будут знакомые тебе опера и, может быть, прокурорский следователь. Если она захочет. Жди здесь, сейчас тебя отведут, — я направился на выход, но, вспомнив о выгодном предложении, остановился, — А те двенадцать тысяч, что ты мне сулила, в детдом отнесешь! Мои ребята тебя туда проводят. Поняла?

Дождавшись покорного кивка, я развернулся и вышел из кабинета. Едва не сбив отпрянувшего от второй тамбурной двери капитана Захарченко.

С укоризненным осуждением посмотрев на него и даже покачав головой, я отдал писанину секретного агента Сульдиной не ему, а стоявшему рядом, оперу Гриненко.

— Всё слышал? — вопросительно посмотрел я на него. Опер кивнул, — Составь на нее протокол по мелкому хулиганству и в камеру определи до утра. А то не дай бог, приедет кто из проверяющих ночью, да ещё нагонит ее на волю за безосновательное содержание. И хер тогда вы что завтра у нее найдете!

Попрощавшись с коллегами, я вышел в коридор. Чувствовалась не только усталость, но и нарастающая головная боль. Хотелось одного — побыстрее добраться до дома и заглотить пару колёс танькиного элениума. И таблетку цитрамона на дессерт.

Благополучно доколесив до дома и подъехав к своему подъезду, я понял, что зря рассчитывал на фармакологический покой. У парадной, зябко кутаясь в пальтишко и с портфелькой в руке, подпрыгивая, туда-сюда вышагивала Эльвира Юрьевна. Либо она сильно подмерзла ожидаючи, либо точно так же сильно хочет писать. Н-да…

Глава 17

Второе предположение оказалось более верным. Как только мы вошли в квартиру, старший следователь по ОВД, скинув мне на руки свое пальто и портфель, не разуваясь, метнулась в дамскую комнату. Которая по совместительству была также и мужской. Развесив её и свою верхнюю одежду и разувшись, я помыл руки в ванной и пошел переодеваться в свою домашнюю пижаму. То есть, в спортивный костюм трёхполосного Адидаслера из вражеской ФРГ.

Из секретной комнаты Эльвира Юрьевна вышла уже более умиротворённой. Ногами не сучила, но смотрела по-прежнему с вызовом. Если она имеет ко мне претензии по корпоративной части, то ладно, уж с этим я как-нибудь, да разберусь. Но, если её будоражат мысли относительно моей якобы вопиющей полигамности, то это меня в скором времени совсем не порадует.

Что же за судьба мне такая обломилась! Девки мне достаются преимущественно хорошие, но почему-то почти все они меня переоценивают. В плане моего мифического кобелирования на сторону. Хотя, я-то всё про себя знаю гораздо лучше их. И свои греховные, но видит бог, скромные межполовые коммуникации, расцениваю, как довольно среднестатистичекие. То есть, вполне умеренные. Во всяком случае, не больше, чем это бывает у других нормальных мужиков. Более того, я с обоснованной гордостью могу вспомнить, пусть и немногие, но реальные ситуации, когда меня хотели и я хотел. Но при всём этом, я от актов вожделенного прелюбодеяния все же смог удержаться. Разве после этого я не молодец? Разве не эталон молодого строителя коммунизма?

— Ты бы разулась, любимая, у меня тут чисто и ног ты здесь не испачкаешь! — вежливо порекомендовал я энергичной мадам Клюйко.

Возразить Эльвире было нечем, поэтому она прошла к вешалке и сняла сапоги. Я тут же подсунул к её ногам недавно купленные специально для дам тапочки. Одну из разноцветных четырёх пар. Цвета я еще не распределил.

— Чай, кофе или ты на диете и тебе уместнее сейчас предложить борща? — поинтересовался я предпочтениями строгой гостьи. — Со свининой, сметаной и чесноком? Вечером это наиболее полезно для такой стройной фигуры, как у тебя, любимая.

В этом времени женщины пока еще не заморачиваются с подсчетом калорий. И к своему весу они относятся без маниакального трепета и к анорексии они тоже еще не стремятся. Однако, что-то в моей дружелюбной реплике прокурорша все-таки услышала и это "что-то" показалось ей подозрительным. Наверное, поэтому она несколько секунд недоверчиво изучала выражение моего лица. Искренняя улыбка на котором, далеко зашкаливала все допустимые стандарты.

— Борща! — так и не разглядев никакого подвоха в моих глазах, скорее потребовала, чем попросила Эльвира Юрьевна, — А кофе потом!

— Как скажешь, душа моя! — еще шире улыбнулся я и слегка склонил голову, — Неукоснительное исполнение твоих желаний, есть самое радостное для меня занятие в этой жизни! — в угоду даме немного слукавил я.

После чего быстро повернулся и стремительно удалился на кухню, чтобы лишить возможности Клюйко сказать мне в ответ какую-то гадость. Поскольку, с приторной любезностью я явно переборщил. Во всяком случае, по глазам особо важной следачки это было заметно. А о том, что Эльвира Юрьевна очень не любит, когда её выставляют глуповатой курицей, я уже хорошо знал. Слишком хорошо..