Совок 4

— Точно! Вылитая она! — я отпустил нюркин подбородок, отошел от неё к окну и со вселенской грустью Байрона уставился в вывеску хозяйственного магазина, который виднелся напротив через дорогу.

— Ты чего, Корнеев? — покрутила она пальцем у правого виска, — Совсем с ума сбрендил?

— Так давно уже сбрендил, душа моя! — рассеянно вздохнул я, не оборачиваясь, лишь искоса контролируя нюркины реакции, — С тех самых пор, как тебя увидел, так и сбрендил! Всё-таки правильно ты сделала, что бросила меня! — очнувшись, я повесил куртку на вешалку и присел рядом.

— Почему? — вырвалось у прокурорской помощницы и она покраснела.

— Потому-что, Анна Романовна, что хороши вы необычайно! Ослепительно хороши! А, если серьезно, то коли бы ты меня не бросила, мне бы тогда повсюду пришлось ходить за тобой с ружьем. Охраняя тебя и мучаясь ревностью. Уж больно ты, Нюрка, красивая! И, особенно, сегодня! Так-то, я давно уже тяготился вопросом, кого же ты мне напоминаешь? А вот вошел сейчас, увидел тебя и сразу все понял! — при последних словах мне пришлось заменить на лице восторженность на легкую и возвышенную печаль.

— Что? — еще больше покраснела растерянная прокурорша Злочевская, — Что ты понял?

— Что ты, Нюра, вылитая Софи Лорен! Только красивее гораздо! Во много раз красивее! — убежденно заявил я помощнице прокурора. — А, если бы у тебя еще на левой груди родинка была, то тогда вас и вовсе различить было бы невозможно.

Анна Романовна окончательно залилась краской и уже не скрываясь принялась высматривать на моем лице признаки изощрённого глумления. Но покерфейс я на нём удержал.

— Ань, дай мне посмотреть, что там Печенкина с Котенёвыми написали? — тихонько попросил я, заметив, что Злочевская достав маленькое зеркальце, с любопытством рассматривает в нем свое отражение.

Не отрывая глаз от мордогляда, Нюрка взяла с края стола стопку скрепленных между собой бумажек и протянула их мне.

Ознакомившись с объяснениями всех трех заявительниц, я удовлетворенно положил их на место. Анна Романовна меня не подвела. Интересанток она опросила хорошо. Даже нужные акценты расставила там, где следовало. Как нужно мне, а не Мухортову и не Вязовскиным. И барышни, включая златозубую маман Зинаиды, тоже нужной мне правды не утаили. И про неподобающее поведение семейства Вязовскиных, и про злоупотребившего своим служебным положением замполита Мухортова они выложили всё, что было на самом деле.

— Завтра весь собранный материал по жалобе на тебя я в обком повезу! — важно сообщила мне Нюрка, — Будем там решать, что с тобой делать!

— Нюра, я тебе и без обкома скажу, что со мной делать, за это ты не волнуйся! — я встал и потянулся, широко раскинув руки, — Могу даже прямо сейчас, ты только дверь на ключ закрой.

Помощник прокурора начала набирать воздух в легкие, а я легонько щелкнул ее по носу и не дожидаясь реакции, в три шага покинул кабинет. Надо было торопиться на вечернюю оперативку в родную контору.

Хорошо, что в этом времени нет на дорогах видеокамер. А для решения вопросов с гаишниками в режиме оф-лайн, вполне хватало удостоверения. В любом случае, на оперативку я успел.

— Что там у тебя в обкоме? — тревожно поинтересовался Данилин, — Ты имей в виду, если они тебя начнут жрать, наши заступаться за тебя не будут!

— Не начнут, Алексей Константинович, у обкома ко мне претензий нет.

— У обкома нет, зато у Инспекции по личному составу они есть! Звонили по твою душу, интересовались на предмет твоего внезапного богатства. Говорят, ты трехкомнатной квартирой обзавелся?

Сидящие рядом коллеги, не стесняясь руководства, завистливо загомонили в полный голос. Н-да…

Глава 20

Зуева и обет безбрачия

После работы ночевать я поехал к Зуевой. Грустная до депрессивности задумчивость в ее взглядах, за редкими перерывами обращенная на меня, никакого выбора мне не оставляла. Лиду было жалко. И, главное, полное отсутствие в доме продуктов, подъеденных мною вместе с прокуроршей начисто лишало меня каких-либо перспектив на сегодняшний ужин. Пребывание в моем доме в течение последних суток, на удивление прожорливой Эльвиры Юрьевны, начисто освободило холодильник от съестных запасов. Блуждать по магазинным очередям и потом еще готовить себе ужин, мне не хотелось.

Лида меня накормила. И накормила вкусно. А далее, предсказуемо были скомканные простыни и раз от раза нарастающая утомленность моего растущего неокрепшего организма от плотских игрищ.

— А почему ты на мне жениться не хочешь? — откуда-то из-под подмышки робко поинтересовалась Лидия Андреевна после моего очередного общения с ней в замысловатой позиции.

Вопрос, как водится, был неожиданным. И не сказать, чтобы для меня он оказался приятным. А вот отвечать мне на него следовало прямо в сию же секунду. Незамедлительно и максимально необидно для вопрошающей. И еще, по возможности, правдиво. Что априори само по себе было взаимоисключающим.