Совок 5

— Понимаешь, Серега, когда мы, как забулдыги, озираясь по сторонам, добивали твой «КВ», разозлился я на Пашку. И высказал ему, что чмо он и бабский подкаблучник. Вот он и раздухарился. Был бы трезвый, не решился бы, а тут полпузыря коньяка на грудь принял. Да еще из горла!

— В общем, встретили нас наши бабы в коридоре, Пашка и решил гонор показать. Протянул своей Таньке цветы. Это, говорит, тебе! А это стирать! И придвинул к ней по полу свой портфель. А там ты сам знаешь, что!

Если бы не Гришка Мелконян со своей бабой и не Потаповы из сорок восьмой, мы бы с моей Маринкой Пашку от Татьяны нипочем не отбили бы!

Н-да…

Глава 3

Даже через стрекозиные блюдца солнечных очков, скрывавших от райотдельской общественности пол-лица Пичкарёва, меня прожигали его ненавидящие глаза. В эту пору тотального дефицита, совсем непросто было найти даже такое вызывающее солнцезащитное убожество. Чего уж говорить о приличных мужских очках! Непроглядное стекло, без труда противостоящее Солнцу, от радиактивных лучей злобных пичкарёвских глаз меня не спасало. Не покусал бы гадёныш, запоздало озаботился я, с нескрываемым удовольствием рассматривая исполосованную физиономию барабанщика. Заглянуть под черные стекла в весёленькой розовой оправе мне так и не удалось. А жаль! Со слов Гриненко, после пропущенной от озверевшей супружницы плюхи по переносице, оба глаза соискателя капитанских погон заплыли густой черноватой синевой. От посещения медучреждения с целью ухода на спасительный больничный, пострадавший от семейного насилия, видимо, отказался сам. Здраво рассудив, что характер полученных им телесных повреждений, не позволит врачам умолчать о них и не сообщить в территориальные органы МВД. Разбитая и расцарапанная физиономия, это тебе не сломанная рука или нога. На бытовую травму такие повреждения не спишешь. А совместного приказа МВД и Минздрава, изданного как раз на этот случай, никто не отменял. Получился замкнутый круг и несчастный барабанщик, выбрав меньшее из зол, мужественно явился на службу. Которая порой, хоть и опасна, и трудна, но всё же не настолько, как разъяренная супружница Татьяна.

Коллеги не меньше моего были фраппированы нервической экзальтацией и необычным внешним видом Павла Виленовича. А ведь ему еще предстоит работать с фигурантами, как минимум, десятка уголовных дел, находящихся в его производстве. А также навещать прокуратуру и СИЗО. Даже, если травмированный коллега откажется на две недели от посещения столовой и туалета, то все равно, от личного состава Октябрьского РОВД укрыться ему не удастся. А, значит, станет он звездой райотдела на долгие годы. Про общение следователя Пичкарёва в самое ближайшее время с руководством РОВД, мне даже не хотелось думать. Очень уж богатое у меня воображение. Слишком богатое! Н-да…

Сидящий через два стула от меня майор Ахмедханов, смотрел на своего бывшего любимца без особого сожаления. А ведь это он, скорее всего и сосватал Данилину Пичкарёва для оказания информационных услуг в части, касающейся личного состава нашего следственного отделения. На Пичкарёва он, таки да, смотрел без сочувствия, но и на меня он тоже поглядывал без особой приязни. Я непроизвольно вздохнул. Если-бы в СССР существовала спортивная федерация по наживанию смертельных врагов, то мастерский значок давно бы уже висел у меня на груди.

— Все свободны! — объявил о завершении оперативки начальник следствия. — Пичкарёв и Корнеев остаются! — пресек он мою попытку удалиться.

Жаждущие зрелищ коллеги с большой неохотой покидали начальственный кабинет. Следственный аппарат был заинтригован до полнейшей невозможности и желал удовлетвориться. С одной стороны, ни для кого не было секретом, что друзьями с Пичкарёвым мы никогда не были. Это, если выразиться очень мягко. Но с другой, все вчера видели, что РОВД мы покинули порознь и с разрывом во времени. И вот теперь, на их глазах, суровый начальник затеял что-то непонятное. Тормознув вместе с ослепительно свежим и довольным жизнью мной, ныне столь неказистого Павла Виленовича. Тоже, впрочем, ослепительного. К вызывающим очкам которого не доставало лишь тросточки побирушки Паниковского.

— Все свободны, я сказал! — гаркнул Данилин, рассердившись на слишком медленно покидающих его кабинет подчиненных. — Кому непонятно?!

Следаков будто сдуло. Сначала в приемную, потом в коридор. Провожая их завистливым взглядом, я заметил, что дверь кабинета осталась не до конца закрытой. Значит, любопытная Тонечка услышит весь последующий разговор. Рассудив, что сегодня для меня лишним это не будет, я не пошел притворять дверь плотнее.