Совок 6

Примерно год назад её мать, будучи уже много лет вдовой, связала свою жизнь с хорошим человеком. Непьющим и некурящим. Проживающим в своем доме неподалёку от Загородного парка. Человека этого зовут Барсуков Виктор и лет ему сорок или около того. Удостоверившись в безупречной положительности Виктора, мать продала их с Лизой домик в пригороде и они переселились к Барсукову. Отчим был не злой и не обижал ни Лизу, ни ее мать. Единственным его условием было, чтобы кандидатка в его законные супруги не ленилась и содержала не только дом, но и огород в образцовом порядке.

Он говорил, что это испытательный срок, что ему нужна уверенность в том, что мама хорошая хозяйка. Что она сможет управиться со всем зажиточным домовладением, — по-старушичьи вздохнула Елизавета, забыв про кусок пирога в руке, который она так и не надкусила.

— Испытательный срок три месяца был, это мне мама говорила, — по неподвижному лицу девочки текли слезы, — Когда срок прошел, Барсуков стал часто ругаться и говорить, что мама ему не подходит, что она не справилась. А потом она заболела. Сначала в огороде под дождем простыла и воспаление легких у неё было. Это потом, уже в больнице сказали. И еще сказали, что, если бы сразу она в больницу обратилась, то смогли бы её спасти.

— А почему она сразу в больницу не пошла? — утратив всякий аппетит, хмуро спросил я.

— Он ругался сильно, что она не только хозяйка плохая, но и больная еще. И, что ему такая жена не нужна. Вот мама и надрывалась до последнего. А когда умерла, денег, которые от продажи дома были, нигде не нашли. Соседи мне потом сказали, что Барсуков не первый раз так делает. Уже много женщин так у него испытательный срок проходили и он всех их потом выгонял. И сейчас с ним женщина живёт. Тоже испытательный срок проходит.

Я слушал девочку и у меня сжимались кулаки. Мне хотелось встретиться с дядей Витей Барсуковым. Очень хотелось!

Глава 3

Сразу же после оперативки я поехал в драмтеатр. Зарулив с тыла во двор и пристроив машину между другими припаркованными авто, я вошел в невзрачную дверь храма культуры и искусства. Язык, как говорится, доведет и до Киева. Но мне так далеко идти не требовалось. Без особого труда, но после трёх указавших мне направление пальцев, я добрался до щвейной мастерской. Не мудрствуя лукаво, я принялся искать заведующего. Однако оказалось, что он все еще у начальника реквизитного цеха. Махнув рукой на прежний план, я отправился на свободную охоту в кулуары.

— Здравствуйте, девушки! — ввалился я самую ближайшую от поворота дверь.

В сравнительно просторном помещении с множеством люминесцентных ламп на потолке, сидели несколько женщин разного возрастного достоинства и возились они с белыми кружевами. Как я понял, они пришивали их к каким-то разноцветным пафосным одеждам эпохи Возрождения.

Все пять белошвеек одновременно и без малейшего сожаления оторвались от своего занятия.

— Здравствуйте, молодой человек! — ответила ближняя к двери женщина, опередив своих коллег. — Вы из кулька? Торопитесь, как всегда. Еще ничего не готово!

Я недоуменно остановился. Потом понял, что был принят за кого-то другого и обижаться не стал.

— Нет, уважаемая, я не из кулька, я из милиции, — как мог добродушнее улыбнулся я, — У вас тут вашего сотрудника совсем недавно в бок ножиком ткнули, так вот я как раз по этому поводу пришел!

— Он живой? Не нашли еще, кто нашего Славушку убить хотел? — посыпались вопросы от других женщин.

Видать уважают в коллективе закройщика Ворожейкина, коль Славушкой величают, сделал я в голове себе отметку. Потом заметив в двух шагах стул, придвинул его ближе и сел поудобнее. Больно уж не с руки делать записи стоя.

— Пока не нашли, но ищем и обязательно найдём! — бодро заверил я подмастерьев сцены, — Я вот и пришел к вам за помощью, чтобы злодея найти. Скажите, что за человек этот Ворожейкин Вячеслав? С кем дружит? Или, может, он недавно ругался с кем-то?

Женщины быстро переглянулись и мне захотелось здесь задержаться. Наверняка они знают то, что мне может пригодиться.

— Слава ни с кем не ругался, он добрым был! То есть, он добрый! — быстро поправилась из дальнего угла самая молодая из присутствующих кружевниц.

— Ни с кем и никогда он не ругался! — подтвердила та, что первой заговорила со мной, — Он вежливый и очень культурный молодой человек! Даже подумать невозможно, у кого рука на него могла подняться! Вам, товарищ, всё же лучше с Яковом Зиновьевичем поговорить, он вам больше рассказать сможет!

Остальные четверо кружевниц, все, как одна, сразу же потянулись к своим отложенным махрам. Я понял, что каких-либо откровений я здесь не дождусь. Добром со мной разговаривать не хотят, а ломать психику сразу пяти бабам, да еще на их территории, абсолютная и бесперспективная глупость. Это примерно, как приставать с поцелуями к медведю. Толку и удовольствия от такой инициативы никакого, а вот неприятностей не оберёшься. Ладно, зайдем сюда позже. Или к себе в РОВД их на днях выдерну. В застенках, да поодиночке, они у меня соловьями запоют!