Совок 9 (СИ)

— В общем, так! Сначала радужный доклад о том, что ничего страшного за товарищем Матыцыным нет, а потом сразу горькая, но правда! Про воровство расстрельных масштабов и про резню гнусных пидарасов в идеологическом очаге советской культуры! И вот тогда уже вашему заклятому другу Матыцыну точно наступит хана!

— Вы не забывайте Сергей Степанович, Пельше с его грозным Комитетом партийного контроля, это, конечно же, махина в Политбюро! Но именно Михаил Андреевич Суслов, при всём уважении к Арвиду Яновичу, является вторым человеком в партии после Брежнева! И уж вы мне поверьте, он не упустит такого случая, чтобы всем об этом показательно напомнить!

Копылов смотрел на меня округлившимися глазами, не замечая, как из бутылки, которую он поднял с асфальта, ручьём льётся ворованная водка.

Глава 8

— Пойдёмте, Сергей Степанович, я вас провожу! — предложил я Копылову, осторожно взяв его за локоть, — Мне тут еще в одно место заехать надо, а потом уже сразу домой рвану! Отдыхать! Надо будет обязательно как следует выспаться. А то, что-то мне подсказывает, что день у меня завтра будет необычайно хлопотным!

Я ожидал, что со стороны собеседника последуют новые вопросы, а затем и предложение продолжить разговор за столом, в компании со следующей бутылкой. Но старший партийный товарищ без лишних слов поднялся с лавки и тяжело ступая, направился в сторону своего дома.

Я, как и обещал, шагая сбоку, прогулялся с Копыловым до его подъезда, у которого мы и распрощались, ограничившись молчаливым, но крепким рукопожатием.

Задержав в своей лопатообразной ручище мою ладонь, недавний партнёр по распитию спиртных напитков в неположенном общественном месте, хмуро поинтересовался, напряженно уставившись мне в переносицу.

— Скажи, что у тебя с моей Наташкой? — он явно не собирался отводить своего взгляда до получения от меня ответа и его вопрос не показался мне риторическим.

На предпринятую мной попытку освободить пальцы, я почувствовал, что их сжало, словно стальными тисками, еще сильнее.

— Скажу сразу и не стесняясь, я насчет твоих баб справки наводил и с этим мне, вроде бы, всё понятно. Сам мужик и хорошо понимаю, что без феодальных утех у нормального человека с такой службой, жизни не бывает. Ты мне вот, что объясни! Поговаривают, будто бы ты всё никак свою еврейку покойную забыть не можешь? Да ты не закипай, я не ради пустого любопытства интересуюсь. Я просто по-человечески понять хочу, всё ли у тебя с головой в порядке? В чем тут дело? Чем это она тебя так зацепила? Времени-то с той поры, как она умерла, достаточно уже прошло!

По-прежнему не размыкая рукопожатия, Копылов пристально изучал что-то в моих глазах, приблизившись ко мне совсем вплотную.

Что-либо придумывать и, как обычно, словоблудничать, тем самым маскируя свои эмоции, мне не хотелось. По причине навалившейся невозможной душевной и физической усталости. И от желания, как можно быстрее свалить поближе к горячему душу и к своей койке. Поэтому решил ответить, не лукавя, как есть.

— Она мне помогла разобраться с одним давно мучавшим меня вопросом, — с усилием всё же выкрутил я свои затёкшие пальцы из лапищи партийца.

— Это с каким-таким вопросом? — с неменьшим интересом подался еще ближе ко мне Копылов. — Поясни!

— Войдёт ли в горящую избу Рахиль Исааковна Гинзбург. В том смысле, что войдёт ли из-за меня. И еще! Люблю я её. Вы верно сказали, нет Сони уже давно, а я её всё также, по-прежнему люблю. Такая вот странная штука! — растерянно улыбнувшись, пожал я плечами.

Вспомнив вирши мудрого и пока еще нестарого еврея, честно ответил я отцу своей половой партнёрши с прокурорскими петлицами на мундире. Этот непраздный вопрос, еще год назад и в самом деле был для самого меня актуален. В прошлой моей жизни, среди иных, были две, как мне думалось, по-настоящему любивших меня женщины. Относившихся к богоизбранному иудейскому племени. Так вот они такого понимания мне дать так и не смогли. Даже, несмотря на искренние и взаимные, как мне казалось, наши чувства. И даже принимая во внимание наших совместных детей, я уверен, в любви зачатых.

А Соня своей смертью всё расставила по местам. И ответ на не только свой странный вопрос теперь я знаю. Правда, обошлось мне это знание слишком дорого. А ей оно обошлось еще дороже…

— Вы идите, Сергей Степанович, мне действительно пора ехать! — как и он давеча, я невольно провёл пятернёй по своему лицу, словно пытаясь стереть с него тяжелую паутину, — Ей богу, я очень сильно устал, Сергей Степанович! Идите уже домой!

За богатой, вычурно сработанной дубовой дверью своей парадной, Копылов скрылся, не промолвив ни слова и не попытавшись утаить, что находится в сосредоточенной задумчивости.

Развернувшись, я тоже зашагал, набирая скорость, к своему временному транспортному средству зелёного цвета.