Совок 9 (СИ)

— Ты, что, пацан, разговаривать со мной, что ли не хочешь? — еще больше напрягся начальник Октябрьского РОВД и, меняя раздраженность на удивление, он подался назад, откидываясь на спинку кресла. — Ты чего нарываешься, Корнеев?! Ты это зря!

— Да не нарываюсь я, Василий Петрович, — пустился я в объяснение своего нетипичного поведения, — Я с мыслями собираюсь и свой ответ вам в уме формулирую. Чтобы быть вами правильно понятым. А нарываться на ваш гнев у меня нет никакого резона, уж вы мне поверьте! Я не идиот! Вы, товарищ подполковник, не раз уже имели возможность убедиться, что я не дурак. Разве, нет? Кто угодно я, но только не дурак! — выпалил я на одном дыхании, стремясь опередить, что-либо непоправимое из уст шефа.

И вовремя. Собиравшийся уже что-то сказать обидное для меня Дергачев, передумал и тихо опустил ладони на стол. Вместо того, чтобы грохнуть ими от всей души.

— Нет, ты не дурак, Корнеев, тут я, пожалуй, готов с тобой согласиться, — неохотно выдавил он из себя, — Ты очень хитрый прощелыга, Корнеев! А это гораздо хуже. Уж лучше бы ты дураком был. Давай, рассказывай, что ты придумал по поводу этого майора из городского отдела БХСС? Ты ведь, я надеюсь, не мне его под жопу, как ежа, пристроить намереваешься?

Я принялся лихорадочно соображать. Как раньше времени не раскрыть все свои карты и, как вместе с тем успокоить взвинченного начальника.

— Чего ты опять замолк?! — начал яриться Дергачев, уловив мою заминку, — Или ты и впрямь под меня копаешь? Ты, лейтенант, попомни мои слова, если ты под чью-то дудку пляшешь и меня подставить хочешь, то я тебя удавлю! И ты не надейся, никто тебя спасти не успеет. Ни наши, ни комитетовские! Удавлю, как ссаного котёнка!

Что ж, делать нечего, Дергачев дошел до точки кипения и придётся раскрыть карты. Но не душу. Только карты и только частично. А он пусть думает, что и душу. Потом он, конечно, всё просчитает и непременно обидится. Но это будет потом. А пока мне сегодня тапочки дороже, чем лаковые штиблеты, но на следующей неделе.

Надо было прямо сейчас изображать волнение и, желательно, свой некоторый испуг. Таковая моя реакция Дергачеву будет понятна. А заодно она потрафит его начальственному пониманию самого себя.

Я ненадолго ушел в себя, якобы, принимая непростое и даже судьбоносное для себя решение. Потом встал со стула и подошел к журнальному столику. Со стоявшими на нём графином и двумя купейными стаканами. Уповая на то, что вода в графине меняется одновременно с той, что находится в похожем сосуде на столе подполковника. С этими благими мыслями я наполнил стакан и вылил его в себя. Вода имела привкус хлорки, значит, стояла здесь не с прошлого месяца. Уже неплохо…

Василий Петрович Дергачев все мои движения по своему кабинету сопровождал заинтересованным взглядом. После того, как угостившись его водой, я поставил стакан на место, он даже склонил голову набок.

— Я, товарищ полковник, ни под чью дудку не пляшу! — повернулся я в его сторону, — И игру я только свою играю! Потому что я выжить хочу. Сам хочу выжить и, чтобы мой товарищ Стас Гриненко в больничке на ноги встал, — с такой же неприветливой интонацией проговорил я свою откровенность, глядя в лицо подпола.

— Вы, только не говорите, Василий Петрович, будто вы не знали, что ДТП с опером Гриненко, совсем не случайность! — разоблачающим тоном пригвоздил я опешившего начальника Октябрьского РОВД, чудом удержавшись, чтобы не ткнуть в его сторону обличающим перстом.

Дергачев поначалу дважды насухую дёрнул кадыком. А потом по моему примеру тоже налил себе в стакан воды и теми же двумя движениями поглотил налитое.

— Ты, Корнеев, что такое несёшь?! — хрипло и неуверенно выдал он мне в ответ, — Ты, Серёжа, мать твою, что тут навыдумывал, сука?! Хочешь сказать, что вот так запросто моего опера кто-то убить пытался? Хочешь сказать, что кто-то умышленно покушался на убийство оперативного сотрудника Октябрьского райотдела?! Моего райотдела, Корнеев?!! — захлебнулся возмущением подпол, — А я при этом ни уха, ни рыла?! Я кто, по-твоему, здесь есть, лейтенант?! Начальник я здесь или хер с горы?

Дергачев, продолжая действовать по моему примеру, так же суетливо вскочил со своего кресла. Теперь он, оперевшись своими огромными кулачищами на зелёное сукно, нависал над позвякивающими канцелярскими причиндалами и столом.

— Знаю я про это ДТП с Гриненко! Я всё знаю! Несмотря на то, что территория не моя! — брызжа слюнями, уже орал он в мою сторону, ничуть не заботясь, что его громогласный рык, вне всякого сомнения, слышен за пределами кабинета, — И, что управлял он не чьей-то, а, блядь, твоей машиной, это я тоже хорошо знаю! Знаю и про то, что передал ты ему эту машину в управление, нарушив все нормативные акты и правила! А теперь ты пуржишь и жопой крутишь, чтобы в приказ не попасть из-за своего косяка! За передачу автотранспортного средства, без должным образом оформленной доверенности постороннему лицу. Так как за это обязательно будет тёплый привет от генерала в личное дело. Отсюда все твои интриги, Корнеев!