Совок-9

Видимо, мой уверенный тон и, ничего подозрительного не содержащее предложение, на бэха повлияли должным образом. Пистолет он из руки не выпустил, но щелчок предохранителя я услышал.

Экая, оказывается, сволочь, этот «колбасный» Борис Евгеньевич! Рыхлый, сука, недомент с боевым стволом в руке. Который у него, оказывается, был снят с предохранителя, да еще и направлен на меня. Теперь я даже ничуть не удивлюсь, если вдруг окажется, что он уже и патрон в ствол дослал перед тем, как зайти за мной в этот гараж. Неужто и впрямь он заявился сюда, чтобы меня зачистить⁈ Но зачем? Или он так сильно паникует и от страха настолько в неадеквате? Или он умеет просчитывать только сальдо-бульдо, и свои бэхээсные схемы?

— Хрен с тобой, Корнеев! — что-то для себя решив, не стал упираться экономический рэмбо, — Пошел в угол и сиди там, как суслик! А, если дернешься, то там и останешься. Навсегда останешься, пока тебя здесь к следующему лету не найдут!

Отвечать экономическому грубияну я посчитал лишним. И, положив папку с полудюжиной листочков на верстак, молча шагнул в указанном мне направлении к винтовой табуретке. Одной из тех, которые обычно входят в комплект к музыкальному недорослю и пианино с нотами гамм.

Проследив за мной и удостоверившись, что внезапного нападения от меня можно не ждать, товарищ Никитин положил Макаров на стол и взял в руки мою папку.

Понимая, что пик его впечатлений наступит уже в ближайшие минуты, расслабляться я посчитал преждевременным.

Бэх на прочтении уже первой бумажки снова проявил себя беспечным лохом. Погрузившись в документ, он забыл о реальности и о лежащем рядом с ним пистолете. Мне сейчас ничего не мешало достать револьвер, который я выходя из машины, засунул сзади за пояс брюк под пиджаком. Самовзводный наган тем и хорош, что пускается в ход одним движением указательного пальца. Его даже взводить отдельным действием необязательно.

Однако мне не были нужны ни шум выстрела, который обязательно кто-нибудь, да услышит, ни смерть Никитина мне также нужна не была. Пусть побегает и помелькает на просторах необъятной советской родины. А, если даже его и отловят, то плевать я хотел на его фантазии, которые он будет рассказывать в прокуратуре. Его слово против моего слова. А еще, что-то мне подсказывает, что после прочтения предоставленных мной материалов и последующей нашей беседы, Борис Евгеньевич поумерит свою агрессию и примет обет молчания. Относительно некоторых тем.

— Что это⁈ — поднял на меня глаза верный служитель экономической безопасности страны советов, — Это же всё не соответствует действительности! — огорошено и даже обиженно обратился ко мне предприимчивый бэх, положив уже изученные страницы поверх папки.

Про рядом лежащий пистолет он так и не вспомнил, и даже не взглянул на него. Всё своё внимание он излучал в мою сторону. В мыслительном аппарате экономического силовика начался неизбежный процесс расстановки приоритетов, которого я так добивался. И вполне ожидаемо добился. Всё закономерно и правильно. Сволочью Никитин был первостатейной, а дураком он не был совсем. Дураков система на должность заместителя начальника ОБХСС УВД областного города не пропускает. Мерзавцев самой высшей пробы, это, если не запросто, то вполне и очень даже зачастую. А вот дураков, ни-ни!

— Это ты еще не дочитал остальное, — с похоронной дружелюбностью сочувственно заметил я, — Там дальше будет намного неприятнее и веселее. Ты читай, Никитин, всё, что там есть, а я тебя подожду. Говорить мы с тобой будем только тогда, когда ты окончательно поймёшь, во что ты вляпался!

С недоверчивым лицом выслушав всё, что я только что ему сказал, попавший в ощип «колбасник» снова погрузился в изучение предоставленных ему материалов. И глазами по ним он теперь водил гораздо медленнее. Мне это доставило глубочайшее профессиональное удовлетворение.

Ознакомившись с остальным содержимым папки, майор задумался, напрочь перестав контролировать меня. Воспользовавшись этим обстоятельством, я всё-таки вытащил из-за спины наган.

— Здесь всё сфальсифицировано! — наконец-то отморозился Никитин, — Матыцын никогда и ни с кем меня на ликёроводочном заводе не знакомил! Где второй секретарь обкома партии и где я⁈ — засверкал глазами в мою сторону бэх.

— Громкость убавь! — оборвал я его возмущение, — Это ты так говоришь. А твои подельники, как ты сам изволил убедиться, утверждают обратное! Ты, майор, словно с Луны свалился! — ухмыльнулся я, глядя на него, как на убогого, — Вольно или невольно, но по факту ты подставил одного своего знакомого партийца. И теперь уже неважно, что подставил ты его косвенно и без злого умысла. Сейчас, по твоей милости, приходится всё ставить с ног на голову. Но ты, самое главное, не сомневайся, что люди, давшие эти показания, — ткнул я пальцем в сторону бумаг, — Они от слов своих не откажутся и подтвердят их на очной ставке с тобой! Для них это жизненно важно, уж ты поверь!