Совок

Отмахнувшись от заглянувшего в дверь представительного мужика в заграничных дымчатых очках, Софья резко встала и опять направилась к холодильнику за следующей бутылкой. Ей бы моделью в Доме моды работать с такой-то статью, невольно подумал я. А меня бы в тот Дом костюмером к ней или личным лифтёром. Интересно, какого размера у нее лифчик? Вернувшись на место, Софья Львовна опять наполнила свой стакан. Ополовиненную тару с остатками нарзана она предусмотрительно убрала подальше от меня, за стоявшую по ее левую руку электрическую печатную машинку.

— Ну, — глаза ее сузились, — Говори, как жулика искать будешь? А я подумаю, может, и напишу тебе твою бумажку, — уже вполне спокойно и по-деловому продолжила она, пристально выглядывая в моих глазах намерение ее обдурить.

— Потом расскажу. Да ты не бойся, я за свою жизнь еще ни одной девушки не обманул, найду я твоего обидчика! — как можно увереннее выдал я вексель.

— Твоя задача, душа моя, дня через три еще одну пару засветить перед твоим коллективом. Ты же понимаешь, что это кто-то из своих тебя разул? — в ответ она согласно кивнула.

В моей битой голове уже сложилась немудреное оперативно-техническое мероприятие. Надо было только додумать детали и организовать реквизит.

— И имей в виду, новая пара туфель должна быть круче украденной! Поняла?

— Поняла. Есть у меня такие, я их на день рождения здесь надевала, все видели, — движимая жаждой отмщения, вдова азартно включилась в процесс розыска.

— Ты мне обязательно коробку от них завтра принеси! Сохранилась коробка?

— Сохранилась. И коробка, и чек. — Мордвинцева постепенно выходила из режима круговой обороны и уже не смотрела на меня как на беглого висельника.

Глава 11

В Волжский я возвращаться не стал, а поехал на встречу с Блондином. Именно такой рабочий псевдоним выбрал себе Чирок. Это при том, что блондином он не был совсем, даже с большой натяжкой. Может быть, он им и станет, потом, когда седина с его висков покроет всю голову, но пока что он был уверенным брюнетом. Ну да бог с ним, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось. Главное, что Юрий Николаевич что-то там нарыл в своих мясокомбинатовских палестинах и через Еникеева меня об этом уведомил.

Трамвай переехал мост, потом через железнодорожные пути и на следующей остановке я вышел. Еникеевская «буханка», как и договаривались, стояла через дорогу за детским садом. Помощник и информатор сидели внутри, и оба нещадно дымили. Лезть в газовую камеру системы УАЗ не хотелось.

— Толик, ты бы пожалел мое здоровье и покурил бы на улице! — выпроводил я Еникеева наружу после того, как поздоровался с обоими за руку.

— Как твое здоровье, Юра? — поинтересовался я, оглядывая немного ожившего после нашей крайней встречи Чирка.

— Пойдет! — отмахнулся Блондин и, криво ухмыльнувшись, продолжил — Получается, что мы с тобой, Егорыч, оба от бандитского беспредела пострадали? — окинул он взглядом мою, пока еще некондиционную прическу.

Обращаясь ко мне по отчеству, Чирок поступал мудро. Получалось вроде бы уважительно и без панибратства. Но вместе с тем и как бы по-свойски. Это самая оптимальная форма общения между агентом и куратором. Именно в таком формате я и общался с большей частью своего негласного аппарата в своей прошлой оперской жизни. С агентурой, завербованной из рафинированной интеллигенции и чиновничества, все было несколько иначе, но тоже без особых изысков. Приходилось держать на связи и совсем откровенных мерзавцев. Но там и общение было другим, и рычаги для воздействия на тех каналий также использовались соответствующие. Кесарю кесарево, а слесарю слесарево.

— Не переживай, Юра, твоих обидчиков я накажу. Пройдет чуток времени, поутихнет шумиха и я их всех закрою. Надолго закрою. Ты мне про моих подскажи, узнал что-нибудь? — перешел я от лирики к конкретным вопросам.

Черняев щелчком отправил бычок в сдвинутую боковую форточку и тут же прикурил следующую сигарету. Было заметно, что он изрядно волнуется.

— Ты дня за три до того, как тебя покалечили, в гараже комбинатовском был? — Блондин не отводя взгляда, напряженно ждал моего ответа.

— Не помню, Юра, — решил я не мудрить перед агентом, — Пока не помню.

— Был! И машиной ты там одной интересовался. А машина та не простая и человек на ней работает тоже не простой. С ним сам Сергей Викторович за руку здоровается. Когда никто не видит, — после запинки уточнил он.

— Какой Сергей Викторович? Муха?! — опешил я, припоминая директора мясокомбината Муху Сергея Викторовича, депутата областного Совета.

— Он самый, — вспомнивший про свою сигарету Чирок глубоко затянулся. — Человечек тот — Гарифулин Дамир, они с Мухой еще с простых работяг в забойном цеху начинали. Коровам глотки резали. Потом Дамир на десятку сел по мокрому, а Сергей Викторович, наоборот, он удачно женился. А как женился, так сразу же учиться поступил заочно. Теща у него тогда как раз начальником весовой на приемке скота работала. Знаменитая была женщина!

Черняев с самым неподдельным уважением покачал своей покоцанной головой.