Совпадения случайны (СИ)

Я складываю футболки, складываю кофты. Я молчу в ответ.

Лара с пластикой кошки скользит к дивану. Она снова легка и изящна. Она довольна собой.

Лара победила. Лара молодец.

Она усаживается, устраивает на коленях блюдце, свою импровизированную пепельницу, шуршит картонной пачкой, выуживая из неё сигарету, чиркает зажигалкой и, наконец, закуривает.

Затягивается жадно, победоносно, глубоко. И с наслаждением выдыхает.

Комната в считанные секунды наполняется сизым дымом. Я с трудом сдерживаю кашель.

Ларе плевать на мои страдания. Она изящно стряхивает пепел, снова затягивается, снова выдыхает и вдруг произносит:

— Между нами возникло непонимание. Уверена, ты считаешь меня мерзкой сукой, внезапно вторгшейся в твою жизнь.

Так и есть.

— Пойми, детка, я сама — жертва обстоятельств… — вздыхает она с фальшивой горечью.

Я молчу.

Не дождавшись моих реплик, Лара продолжает:

— Ты просто ничего не знаешь! А этой истории между тем уже больше двенадцати лет. И сейчас я тебе её расскажу…

Глава 51

— Ну, предысторию ты уже знаешь, — Лара выпускает из лёгких последнее облако дыма, тушит окурок о край блюдца и, отставив его в сторону, разворачивается ко мне.

— Эта квартира принадлежала Анфисе, моей старшей сестре, — она кладёт ногу на ногу и обхватывает колени руками. — Она была наивной дурочкой, мечтающей об огромной семье. Легко влюблялась. Не думая, отдавалась. Дважды беременела. Но замуж так и не вышла. Костик, её старшенький, родился крепышом. А с Андрюшкой не повезло. Врачи сразу сказали: "Долго не проживёт!" Так и вышло. Три часа всего протянул. А едва его не стало, не стало и её… — она умолкает на мгновение, с горечью вздыхает и отворачивается к окну.

Там, за морозными кружевами, играет метель.

— Осиротевшего пацанёнка мы отправили в Пригород, к блудному папаше. Квартиру выставили на продажу, — продолжает Лара, наблюдая за вальсирующими в январе снежинками. — Следующие семь лет она так и простояла никому не нужная. Мёртвая, обесточенная. Люди приходили, смотрели, головами кивали, обещали перезвонить и пропадали. Конечно, кто захочет связываться с дохлой электропроводкой и прогнившими трубами? А тут ещё по двору слухи поползли, мол, сестра моя не своей смертью померла. Мол, это медсёстры в роддоме сначала её наркотиками накачали, а потом на поясе от халата повесили. И теперь душа её по комнатам бродит, а по ночам стоит она у окна в белом саване и на руках малютку свою держит… Брр! Прям мурашки по коже… — Лара ёжится и одёргивает кашемировые рукава.

Поднявшись с дивана, она делает несколько бесшумных шагов до письменного стола, скользит взглядом по царящему на нём беспорядку, что-то перекладывает, что-то поправляет. Скорее всего, делает это неосознанно, на автомате. А потом оборачивается и, устроив обтянутые в джинсы ягодицы на краю столешницы, продолжает рассказывать:

— Но однажды всё же нашёлся желающий купить эту пропахшую смертью халупу. Приехал к нам средних лет мужичок, осмотрелся, поулыбался и согласился на все условия. Его не испугали ни ржавые трубы, ни старая электропроводка. И даже цена на квартиру понравилась. Как я радовалась, наконец, избавиться от этих серых мрачных стен! Вырученной суммы мне бы вполне хватило на аккуратную "однёшку" на Парковой. Тогда я бы сразу съехала от матери, этой пьющей эгоистичной старухи. Но вдруг на горизонте появляется твоя бабка. Никогда не забуду, как она, бедно-зелёная, выросла у нас на пороге. Мамка впустила её, провела на кухню. Они сидели до темноты, о чём-то шептались, кажется, обе плакали. А на следующее утро мать заявила, что не станет продавать эту квартиру. Конечно, я возмутилась. Мы так поругались, что две недели не разговаривали. А вы тем временем заняли здешние шкафы и полки, расположились на этих диванах, забили продуктами чужой холодильник. Меня трясло от негодования! Но когда на мою карту упала ваша первая арендная плата, а за ней сразу вторая и третья, я успокоилась и даже пожалела, что мы с матерью не сдали эту квартиру раньше. У меня, наконец, появились деньги. Мне стали доступны салоны красоты и магазины. Я завтракала в кафе и заказывала еду из ресторанов. Я путешествовала. Это была райская беззаботная жизнь, несмотря на то, что мне приходилось жить с матерью и терпеть её пьяные выходки. Но потом она сгорела от почечной недостаточности, и решилась ещё одна моя проблема. Твоя бабка исправно платила аренду, я теперь одна хозяйничала в "трёшке" на Садовой, и, кажется, это были лучшие годы в моей жизни. Но неделю назад объявился Костик, сын моей покойной сестры. Он оборвал мне телефон. Кричал в трубку: "Два дня! У тебя два дня, чтобы освободить квартиру и отдать мне ключи!" Видишь ли, он думал, что теперь я здесь хозяйничаю. Слышала бы ты, каким тоном он разговаривал со мной. А когда-то, в мае 1994-го, это был маленький беззащитный, орущий кулёк, перетянутый голубой лентой. Помню, смотрела на него и думала, что люблю детей…