Современная африканская новелла

Есть и другое, что напоминает вам о шахтах: закутанные в одеяла туземцы, которые иногда партиями пересекают город на своем пути в рудники; команды игроков в регби, что приезжают из шахт в город и увозят с собой ежегодные призы, и то, что город время от времени вздрагивает.

Город и все его здания вздрагивают очень часто.

Говорят, он вздрагивает почти каждый день, а один эксперт по статистике даже уверял, что в среднем — два раза в день. Может быть, эксперт прав. Но если вы выросли и живете здесь со дня рождения, то вы не обращаете на это никакого внимания. Ведь вы замечаете только те толчки, от которых дрожат стены и падают картины.

Раньше много говорили об этих толчках, спорили, вызваны ли они разработками в недрах города или же происходят вследствие неустойчивости земной коры в этом районе. Кажется, ученые специалисты ни до чего не договорились. Правда, один человек, хотя он и не был специалистом, утверждал, что толчки происходят потому, что земля под городом вся насквозь продырявлена и изрыта. Ведь нельзя же в самом деле понаделать кругом подземные ходы, бросить их так и думать, что это сойдет людям даром.

Милях в десяти от рудной жилы вы больше не чувствуете этих толчков; вы еще можете их слышать, но и только. Это еще раз говорит о том, что толчки связаны с подземными работами, с обвалами горных пород и сотрясениями во время подземных взрывов. Земля не станет без причин содрогаться. Однако во всем этом никто не видит причин для беспокойства. Почему-то все считают, что если толчки и идут из шахт, то главным образом из старых, заброшенных выработок, где штреки и штольни обрушиваются на призрачные тени своих творцов, вызывая толчки и сотрясения почвы. Но как бы то ни было, жизнь требует свое. Золото надо добывать. Ведь любая работа связана с опасностями.

Когда земля содрогается чуть не каждый день, вас уже больше не интересует, были ли при этом жертвы. Ведь чаще всего жертв не бывает, в девяносто девяти случаях из ста. И вы начинаете вести себя так, словно их вообще не бывает. Иногда, когда вас будит ночью особенно сильный толчок, вы считаете себя обязанным просмотреть утром газеты от корки до корки в поисках сообщения в траурной рамке. Если его нет, вы успокаиваетесь. Обычно сильные толчки не самые опасные, они всегда неглубокие. И если уж происходит что-нибудь серьезное, то происходит от намного более слабых толчков, таких, которые заставляют вздрагивать землю лишь слегка и доходят наверх как неясный, отдаленный гул, подобный тому гулу, что Эйб Лоттер услышал, не проработав на шахте и полгода.

Это был такой слабый толчок, что вряд ли кто обратил на него внимание, толчок, который скорее погладил землю, тем толкнул; толчок, который был тише шелеста листвы и нежней журчания ручейка. Это был толчок, который вы едва ли заметили б и уж наверняка бы не запомнили. Алек Лаусон вообще почувствовал его только потому, что сидел в это время в душной аудитории на лекции, нагоняющей сон, стараясь уследить за ускользающей нитью рассуждений об одном устаревшем принципе римско-голландской системы права. Толчок донесся до него, как доносится и прогоняет сон чей-нибудь голос или скрип отворяемой двери, когда человек только-только засыпает.

И Дэвид Лоттер почувствовал его, хотя находился от толчка дальше, чем Лаусон. Он сидел у себя дома, на западной стороне города, куда толчок дошел в виде легкого трепета, от которого мог бы вздрогнуть листок бумаги, не больше, и продолжался всего лишь мгновение. Дэвид только что начал проверять тетради, и этот толчок даже не прервал его занятий.

Он почти проверил все тетради и сложил их в большую стопку справа от себя, когда дверь внезапно открылась и в комнату вбежала Рита, старшая дочь его брата Эйба Лоттера.

— Дядя Дэвид! Мама просит вас прийти, быстрее, как можно быстрее! На руднике случилось несчастье. Мама страшно напугана. Скорей, скорей!

Рита прошла в дом через черный ход, как это обычно делают дети, стремясь избежать встречи со взрослыми и не желая их беспокоить. Дэвид Лоттер постарался успокоить Риту и, натянув на себя свитер, устремился за ней на улицу. Они сели в автомобиль, на котором Рита приехала, и тронулись в путь. Дэвид всю дорогу в замешательстве думал, что же там могло произойти.

Добравшись до дома брата, он застал миссис Лоттер в сильной нервной горячке. Миссис Лоттер была в шляпке — в яркой шляпке с пышным пером — и в пальто, хотя на ногах оставались старые стоптанные туфли, которые она обычно надевала только дома.

Увидев его, она выбежала на улицу. Дэвид успел разглядеть какого-то незнакомого человека на веранде.

— Ох, Дэвид! Дэвид!.. — причитала она. — Ты его брат! Единственный брат! Поэтому я должна была послать за тобой… За кем еще я могу послать?.. Ох, Дэвид, Дэвид! Целая шахта обрушилась на моего Эйба, так они рассказали мне. Но они говорят, что мне незачем идти туда, незачем, хотя он, может быть, тяжело ранен. Ох, Дэвид, кто же тогда должен идти, если не я? Целая шахта обрушилась, и мое сердце говорит…