Современная американская повесть

Маст был согласен держать пистолет и на таких условиях; да на любых. Ведь в воскресенье он думал, что пистолет придется вернуть через сутки, и даже не предполагал, каким странным образом он перейдет к нему в собственность; а за эти дни после налета он привык носить и беречь его. Отсюда был только один шаг до убеждения, что он действительно его купил, — можно сказать, единственный логичный шаг в таких обстоятельствах. То есть он звал, конечно, что где-то существует бумажка с его подписью, свидетельствующей, что он должен Богу — или Армии — один пистолет. Но, помня об этом, Маст в то же время как бы и не помнил. Пистолет он купил. При необходимости он мог бы доже вспомнить лицо солдата из 8-го полка полевой артиллерии, который продал ему оружие. Так что в некотором смысле пистолет стал именно тем, чем его считали остальные. И Маст был готов защищать его на таких условиях. От любых посягательств.

Давали за него кто двадцать, а кто и шестьдесят долларов — до семидесяти, которые предложил О’Брайен под свежим впечатлением от налета, не доходило. Сам О’Брайен в торгах уже не участвовал, проиграв почти все свои семьдесят долларов в покер в одном из пулеметных гнезд. Покер остался чуть ли не единственным развлечением, и, поскольку ясно было, что в ближайшее время деньги тут никому не понадобятся, почти все, кто их имел, играли; а молодой лейтенант, командовавший позицией, был не в силах это прекратить. Как правило, выиграв приличную сумму, человек первым делом шел к Масту и предлагал продать пистолет. Маст, конечно, всем отказывал.

Что же касается двух покушений на кражу, Масту, к счастью, удалось их сорвать. Первое произошло на третью ночь после налета. Кобуру с пистолетом и пояс Маст клал под голову вместо подушки; сон его, беспокойный от бьющего в уши ветра, был нарушен тем, что пояс с кобурой медленно поползли из-под головы. Он поймал их, ухватился покрепче, рванул и отнял пистолет. Но когда поднялся, то смог разглядеть в безлунной тьме только согнутую спину убегавшего — шаги его были не слышны, потому что их глушил тугой ветер. После этого он решил спать, не снимая пояса. А еще через две ночи, когда кто-то, чью спину он тоже успел разглядеть, но не узнал в темноте, попытался вытащить пистолет из кобуры, он стал засовывать его на ночь за брючный ремень, под рубашку, под застегнутую куртку, под пояс с обоймами. Это причиняло неудобства во сне, но спать на Макапу было и так по меньшей мере неудобно, и он не огорчался. Пистолет принадлежал ему, и Маст не намерен был с ним расставаться.

Интересно было поразмыслить, почему все так тянутся именно к этому пистолету, и Маст размышлял — изредка. Иметь пистолет, конечно, хочется всем и всегда, но тут, чувствовал Маст, случай особый. Однако работа, которая длилась весь день, ночная борьба с бессонницей, а главное, охрана пистолета — все это отнимало столько сил, что было не до размышлений.

Понятно, многое объяснялось тем, что пистолет неучтенный, непрописанный. Все солдаты пулеметного взвода на Макапу тоже ходили с пистолетами, но те были выданы, и украсть их никто не пытался. Это не имело смысла — их номера регистрировались. А поскольку Маст свой купил (Купил? Да! Купил! Точно купил!) и нигде за него во расписывался, он был незарегистрированным; поэтому, у кого он в руках, тот ему и хозяин.

И все же, кроме этой, очень существенной стороны, определенно было что-то еще, что-то, ставившее Маста в тупик. Все как будто помешались на его пистолете. И Маст не мог этого объяснить, не мог понять.

Маст одно знал: какое чувство испытывает он сам от обладания пистолетом. Чувство успокоения. И ночью, когда он лежал, завернувшись в оба одеяла и полупалатку, и камни вдавливались ему в бока, в ребра, а ветер бил по ушам, и весь день, когда от бесконечной возни с непослушной колючей проволокой до плеча немели руки, пистолет успокаивал его. Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня. Посоха у него, может, и не было — разве что винтовку назвать посохом, — но у него был пистолет. Залог спасения. Однажды он спасет его. Он порождал могучее чувство личной защищенности. Маст даже представлял себе эту сцену: лежит один, раненный, винтовка потеряна, идти не может, и с занесенной саблей надвигается японский майор, чтобы развалить его надвое — вот тут пистолет и спасет его. Весь мир летел вверх тормашками; но если бы только сохранить пистолет, удержать при себе этот прекрасный, вороненый, беременный огнем инструмент спасения, — тогда, может быть, он сумеет остаться в живых.

Глава 3

Первое открытое покушение — в отличие от прежних, тайных, — совершил все тот же большой, темноволосый косноязычный ирландец О’Брайен, который пытался купить у него пистолет в грузовике. Произошло это ночью, примерно через неделю после налета, когда оба они, Маст и О’Брайен, стояли на часах. Угроза высадки японцев еще не миновала, и все были напряжены.